День Туриста выдался солнечным. 27 сентября часто радует на Сахалине приятным теплом небесного светила, что удачно совместилось с началом нашего похода. 

Не так часто я выступаю в таежные дали в компании. В тот день и было то самое исключение. Таня, девушка из Свердловска, или по новомодному, из Екатеринбурга, но все равно Свердловской области, была моей компанией. Знакомство наше началось два года назад, в 2019 г., за столь дальние тысячи километров, что не трудно сбиться со счета. Крым, Севастополь, хостел "Смайл" в самом центре города, где мы и встретились 10 октября, когда сошлись туда после наших походов по крымской земле. В ту же ночь мы обошли не меньше половины кафешек торгующих красным вином, а потом с утра, с большой головой, бороздили пространства Севастополя в познавательных, сугубо уже просветительных целях, хоть и с нюансами. 

С той поры минуло два года и вот Таня на Сахалине. Ее основной миссией было посещение Курил, а Сахалин являлся лишь транзитом. Помня обо мне где-то глубоко в сердце, она написала и я сразу вызвался. Решили сходить на тройку дней в поход. Какое-то время я ломал голову - куда? 

Решил, что сходим хоть и недалеко, но с эмоциями. 

Северо-западные окраины Южно-Сахалинска, Дальнее, дачи и конечная остановка. Собаки немного покидались на нас в тщетных усилиях откусить кусок штанины и отстали у границы территории, у самого моста, а точней двух. Один из них сильно просел и уже не представлял из себя транспортной артерии, а вот второй, поновей, выглядел здоровым и мы не глядя прошли над шумящей рекой. Дачи с собаками сразу остались позади. 

Дорога уходила в сопки. Много лет назад она шла даже дальше - в город  Холмск стоявший на берегу Татарского пролива. Тайфун "Филис" прикрыл эту лавочку и теперь это не магистраль. Множество лет она худела и ветшала и лишь лет шесть назад большой ее огрызок ожил. Стали разрабатывать аргелитовый карьер где-то у Перевала. Дорогу сильно спрямили и пригладили. В какой-то момент она почти сходилась поцелуем с бывшей железной дорогой следовавшей в том же направлении, но другими долинами, по всяким "чертовым","ведьминым" мостам и целой рассыпухой тоннелей, через один из которых нам и предстояло пройти. То был один из самых ужасных и длинных. Он пробивал перевальный хребтик расстоянием в 900 метров. Сам тоннель довольно безопасный, что не сказать о мосте находившемся почти сразу за выходным отверстием. К счастью Таня не знала об этой западне и потому расслабленно шла рядом со мной и мы беззаботно учили стихи Есенина. 

Читка и учение поэзии являются времяпоглащающем занятием, что коротает унылый дорожный путь и я часто применяю этот грязный метод прохождения, чем не погнушался и в этот раз. 

Шесть километров до стыка с железной, хоть и бывшей, дорогой, прошли увлекательно, если не считать того, что на половине пути Таня взмолилась отменить урок литературы и мы провели оставшееся время за пустой болтовней. 

Перед тоннелем выяснилось, что Танин фонарь, несмотря на самые передовые и новые батарейки, отказывается работать и мы обошлись лишь моим.  Тоннель все еще был в форме, лишь местами выказывая признаки разваливания. Еще лет тридцать он обещал протянуть, на чем нашего века вполне хватит. 

Выйдя на свободное от тоннеля пространство, мы быстро уперлись в иное препятствие. Тысячу раз я ходил по нему и ни разу даже глазом не моргнул. Не думал я, что этот приятный мост окажется для кого-то трудным в прохождении. Я жестоко и неоправданно ошибался. Позже пришлось узнать, что знакомая едва не погибла, сорвавшись с него. Гнилые шпалы и балки требовали особого внимания. С каждым годом их становилось все меньше и обнажалась железная направляющая двух балок. Они были довольно толстенькими, но все же не тротуар, так что не все отваживались быть канатоходцами. И поэтому народ в основном предпочитал покорячиться спускаясь вниз и поднимаясь вверх, чем рисковать жизнью по мосту. Я же был ветреным и глупым и потащил Таню по мосту. Правда предварительно перетащив ее рюкзак на ту сторону. Все же я был заботливым эгоистом.

Вскоре испугался и я. Страшно стало за Таню. Она прошла шпалы и деревянные балки и зависла на последних метрах, где железные балки обнажились и пройти можно было лишь по ним. Таня присела у последней деревянной балки и вцепилась руками в поверхность. 

 - Я не пойду, я не могу - немного дрожащим голосом известила она меня. 

 - Да тут всего метра четыре то и нужно проскочить - бессовестно толкал я ее на опасность.

- Нет, не могу... - с настойчивой слабостью звучал ее голос. 

Поняв, что девушке требуется дать точку опоры, перешел на параллельную железяку и подал ей руку. Таня набралась смелости и доверилась мне. Это было зря, но в этот раз пронесло и мы оказались на твердой земле. С шумом выдохнув, улыбнулись друг другу. Все произошло так быстро, что Таня не успела меня возненавидеть, впрочем все еще было впереди, и у нее будет подобная возможность. 

Железная дорога сильно подрасстроилась в виду полного отсутствия ухода за ней с 1995 года, когда была брошена, как надоевшая игрушка. С тех пор она стала тропинкой для бродящего люда. Тоннели удобно пробивали путь через хребты, а бывший рельсовый путь обеспечивал комфортное проникновение в сопочные безбрежные дали. 

Вот и мы с Таней пользовались предоставленной возможностью идти там, где с конца 20-х годов 20-го столетия вопили паровозы и сменившие их тепловозы, до самого конца того же столетия. 

Стояла слишком золотая осень. Все сверкало бронзой и другими цветными металлами. Температура запрягла под двадцать тепла, так что мы не страдали ни от температур, ни от насекомых. В наше счастье влез лишь голод, который мы поспешили ликвидировать, встав на первый прием пищи. Костер предоставил кипяток, а толсто нарезанная колбаса элегантно легла на внушительные ломти батона, как говорят на Сахалине - батона хлеба.

Мы откровенно пинали балду, имея наглость наслаждаться этим. На сегодня я вознамерился достичь озера Налимовского, названного в честь Василия Налимова, который по слухам открыл его в 70-х годах. Во времена были! Даже что-то открыть было можно. Теперь даже лужу не откроешь, все спутники давно высветили. Кстати, к одному такому парадоксу, который предоставил фото отчет спутника, мы и двигались через путанную линию хребтиков и долинок, заодно покусившись посетить Налимовское озеро. 

Железнодорожная тропа приволокла нас к нужному ручью. Выдолбленная до состояния дыры скала, пропускала через себя воды речушки, в которую мы и окунули ноги своя. Ноги  на глазах сворачивались в свиные ушки, настолько холодная была вода. Это я такой умный предложил идти в тапках по обнаженным нервам реки. У меня в памяти застряли первые дни сентября, когда водичка мироточила вполне приятной температурой. С тех пор времена кардинально изменились и ноги с трудом переносили подобные измерения. Счастье наше было в том, что продолжалось наше мучение недолго и вскоре мы ползли в бугор, уже обутые и давно одетые, река же делала длинный поворот, который мы обрезали. 

Нас окружила клоповка и это явно была засада. Отбиваясь от наглой ягоды, набили ее полный литр, после чего расправились и с черникой. Таня долго и любовно пыталась втиснуть в коробочку фотоаппарата жарко-красные листья кустарника.

Едва волоча от счастья бытия ноги, мы попали в безвыходное положение - не бывать сегодня нам на озере и придется ночевать не доходя. 

Не мучаясь долговременно, я указал на известное мне место. Это была чистая поляна с одинокой березой. Она находилась сразу за балкой одного из местных ручьев, впадающих в самый главный, по которому мы холодили ноги. 

Перекинувши тела через овраг, разбили палатку и принялись варить  еду и сотрудничать в иных сферах. Макароны с целой банкой тушенки едва влезли в нас, а если быть совсем скромным, то в меня. Обычно в походе я так не ем, а если и ем, то до этого много трачу. В этот раз все было наоборот и я немного страдал набитым желудком. 

Следующий день ни чем температурным не отличался и мы с Таней тоже, поэтому, чтобы никого не пугать, вышли мы поздновато. Пройдя по косогору, с которого любовались нескромными видами, спустились в приснопамятный ручей. При переходе Таня едва не упала с дерева-моста. 

В этих водах ей уже не было нужды переобуваться, с ее то высокими ботинками. Я же и дальше морозил нижнее тело. 

Потянулись расстояния ручья. Мы брели по его руслу. И все же пейзаж сменился. Для меня все это было знакомым, Таня же радовалась новым местам. 

Огромное вытянутое поле гнездилось в небольшой долине. Высокотравье выставило непроходимую стену, в которой тем не менее нашелся тоннель. Это вездесущие квадроциклы пронеслись где-то в июне, судя по следам, и оставили набитый след. Они появились здесь буквально считанные годы назад, а еще лет десять назад прошедшие здесь походники, упивались славой едва ли не первопроходцев. 

Откуда поле с сенокосом? Когда-то это было озеро. Оно образовалось перед естественной дамбой, которое мы с Таней одолевали на своих двоих сначала вверх, а потом немного вниз. Таких мест в Мицульском хребте немало. Озеро давно закидалось травой и листвой, сначала превратившись в болото, а после и в просто поле. Разные стадии подобных природных казусов мы с Таней и увидим в последующие дни. Так вышло, что в первую очередь нам показали самую последнюю стадию.

За "полем" ручей подвысох, чтобы вновь возродиться. Чуть позже он вообще закончился. В прошлом году это была и конечная для квадроциклов. Они потоптались и ушли, чтобы вернуться в этом году с бензопилами!

Там где я о прошлый год мыкался как слепой теленок, сегодня шлось как по маслу. Человек вырубил, выпилил и продавил себе дорогу. Деланная тропа вилась нестройной веревкой по небольшим распадочкам, проныривала под гигантскими, упавшими елями и наконец выбралась в чашу. Здесь полно было таких провалов, тщетно старавшихся вылупиться в озера. Видимо фильтровальных возможностей было настолько больше, чем накопительных, что вода так и не выдюжила собраться для красивого "зеркала". Лишь на самом донышке поблескивало нечто, а в целом все было заросшее неряшливой, высокой травой с кустарником. Аккуратно обойдя такое вот препятствие, мы уперлись в ту дамбу, что сдерживала великий порыв Налимовского прорваться наружу. 

Как же я пыхтел в прошлый то год, и как просто и занятно было сегодня. По следу железных "козлов", мы забрались на перевальчик и ничего с него не увидели, поэтому стоило спуститься пониже и наконец-то приобрести изображение озера. 

Прошлогодний поход не был использован мной для схождения к воде, я стал набирать высоту не утруждаясь спуском вниз, мне и так все было хорошо видно. Так и ушел на ту сторону, не омовив чресла налимовской водицей. В этот же раз все было по другому! Проломленная дорожка вела прямо к порогу озера. 

Налимовское озеро бьется на два участка воды. Их разделяет псевдо поле травы. Первый огрызок озера ближе к главному хребту и горе Уфа высотой 691 метр (по прямой до которой было километр восемьсот метров к юго-востоку), на которой разбился самолет в 1964 году, 2 сентября. Это был ИЛ-18 московского рейса с промежуточными посадками в Красноярске и Хабаровске. Он разлетелся полосой в 250 метров. Летел ночью и причиной катастрофы стала целая серия ошибок экипажа и диспетчера. Пассажиров было 84 человека и плюс экипаж. Экипаж погиб в полном составе, а из пассажиров выжили трое взрослых и трое детей. Чтобы их вытащить, прорубались к ним в тяжелых условиях.

Вокруг озера когда то были исключительно прекрасные виды, сегодня это изрядно побитое короедами и бурей 2015 года, лоскутное одеяло тайги. К счастью я раз был до этого события на озере, и еще помню ту прелесть. Издержки порченной красоты компенсировались осенними красками и небольшой, домашней гладью озера. 

Немного пройдя по берегу, мы оказались на прекрасном берегу, вполне удовлетворительном, чтобы здесь поставить палатку. Было лишь одно обстоятельство способное этому помешать - раннее время.

 - Таня, давай останемся?

 - Но ведь до вечера еще далеко.

 - Вот и отлично, успеем досыта налюбоваться на озеро.

 - А нам хватит времени дойти туда, куда хотели?

 - Главное что у нас достаточно еды на еще один день, а время найдем.

 - Тогда я согласна со всей моей радостью!

Примерно такой диалог состоялся на дивном побережье Налимовского озера. 

Установив палатку, мы принялись наслаждаться (в данном походе это слово будет часто фигурировать). Кроме этого я еще сходил на другое озеро, которое по площади хоть и не уступало главному собрату, но было значительно мельче, отчего периодически высыхало до дна. После этого принялся обходить Налимовское по всему кругу. Где-то в конце обхода умудрился собрать дров и вскоре запылал веселенький костер.

Остаток дня прошел в приятной неге наслаждения горным озером и осенним настроением с пестрыми листьями. Когда в походе есть с кем поговорить, то телефон валяется где-то в закромах, что положительно сказывается на заряде батареи. Впрочем, после продолжительных бесед, мы с Таней не отказали себе посмотреть искрометную комедию "За спичками". Так сложилось, что я периодически смотрю ее со своими попутчиками в разных походах, подброшенными мне злодейкой судьбой. Фильм настолько хорош, что никак не получается перестать наслаждаться им.

Вечер сомкнул пропасть и мы благополучно упали в нее. 

Утром вновь не торопились и вышли только после одиннадцати. Погода настойчиво стояла теплой и сухой, что вносило определенную ленность в походную жизнь. Если все так хорошо, то почему бы не продлить удовольствие? Казалось мозг пел именно эту песню. 

И все же мы трудились. Первым нашим трудом было взять небольшой хребтик, чтобы увалиться на другой ручей, другой долины. В прошлом году я делал это несколько ниже по течению, перед озером, в этот раз мы заблудились за озеро и пошли топтать бамбук вверх. Была боязнь, что бамбучная неприязнь окажется высокой и плохо проходимой. Страх оказался выше действительности и мы быстро взошли на хребтовую часть. Что хотелось бы сказать отдельно - бамбук в этой части Сахалина растет сугубо с южной стороны хребтиков. Все северные склоны выявили дивную чистоту от сазы курильской. От того мой совет - если топтать здесь маршруты, то лучше делать с севера. Спускаться по бамбуку значительно проще, чем подниматься, за этим вы не испытаете тех трудностей, пусть и довольно скромного порядка, которые упали на наши с Таней плечи. 

Следующий за озером к северу ручей был пуст, потому что сухой и безымянный. Такой факт явления природы я помнил еще по прошлому году, поэтому никого не любя и ничему не удивляясь, тут же пошел в набор следующего подъема, чтобы выйти в другую долинку.

Все же стоит задержаться на минуту, чтобы напомнить, что на нем я нашел любопытно расположенное зимовье. Сухость ручья продолжалась до самого впадения в основную речушку - Сосновую, в которую мы и держим с Таней путь по прямой через хребет. Так вот, впадения в Сосновую безымянный ручьишко счастливо избежал. Очень любопытное явление, встречаемое мной настолько редко, что это было по сути единственное подобное мне известное. Вместо классического устья, тебя встречает лишь небольшая лужа воды и за ней резкий обрыв в Сосновую. Никогда ручей не грыз этот берег, не вдавался в него глубоким оврагом, как это делают все достопочтимые водяные потоки. А все потому что никакого потока не было. И тут я соврал, он был, его не могло не быть, потому что окружающие русло склоны всегда поставляли и будут поставлять воду, вот только она уходила куда-то глубже, становясь классической подводной речушкой. И да, вода ее прорывалась в Сосновую, но немного ниже по течению Сосновой. Большой поток воды вырывался прямо из крутого, почти отвесного, высокого склона. За многие годы жизни подземная вода постепенно отвоевывала метры и теперь она изрыгалась метрах в пятидесяти в глубине стены. Интересного, сколько лет прошло с тех пор, как появилась эта система?

Проходящий по Сосновой исследователь не видел долины Безымянного. Ну вырывается из склона какая-то вода. Создавалось впечатление, что она рвалась из самой сопки. Не было видно  никаких признаков, что там, за стеной, есть какая то отдельная долинка. Вот этим и воспользовался строитель зимовья. Он ловко расположил избушку у большой луже-озере, чтобы кроме маскировки быть и при воде. Идеальное место, куда без знания местности не полезет ни один не глупый человек. А так как мне занимать ума, то я ее и обнаружил. Огорчило лишь, что она была заброшенной, хоть и не так давно. Ее можно было бы оживить, если бы не разрушенная печка...

Однако продолжаем дальше.

Путанные травы, лианы актинидии коломикта и заросли малинника легли нам под ноги на начальном этапе, чтобы вновь окунуться в бамбук. К вящему счастью, он не был сплошным и не представлял из себя каменнобетонной стены, как это случается кое-где, и мы легко, пусть и не как на крыльях, преодолели все и еще раз оказались на самом верху очередного хребтика. Чтобы не искривить истину, все же отмечу слабую подготовку Тани к преодолению даже такого бамбука. Ей, конечно, есть оправдание, ведь видела она его впервые в жизни и знакомству она была не очень рада. Я периодически ей кричал:

 - Таня, где ты там плывешь?

Она, ничего не слыша от смачного хруста бамбука, раскидывала руки и тыкалась во все стороны как слепой щенок. Тогда я залезал на какой-нибудь кривой ствол березы, чтобы обсервать ее и корректировать курс. 

 - На меня подгребай! - погромче вопил я басом, когда убеждался, что она пусть и не слышит меня, но хотя бы видит.

 - Я стараюсь, - искренне тянула она фальцетом из окружения и неистово рвалась ко мне из объятий зеленого злодея. 

Расположившись на верху взятого хребтика, разложили ноги и мечтательно уставились на виды. Недолго поболтав, ринулись вниз по склону, где впервые я показал Тане местный тис остроконечный, он хоть и находится в Красной Книге области, но встречается надоедливо часто. 

Спустившись в ручей, фактически Сосновый, обратили внимание на каменные срезы, в которых я тщетно пытался разглядеть останки динозавра. Эта местность не так давно была устьем большой реки впадавшей в море, всего каких то 80-100 млн лет назад. В жидкую, вязкую гадость и попал динозаврик, которого откопали японцы в начале 30-х годов. Он завяз и сохранился в прекрасном состоянии, я лично видел в нашем музее, где и стоит его копия, точный оригинал настоящих костей, ныне покоящиеся в недрах музея города Саппоро в Японии.

Ручей первое время принял нас не гостеприимно. Легкая щелевидность не требует комментариев в чем она заключается. Камни скользили, а бортики ручьев не позволяли идти по сухим краям. Это длилось не так долго, чтобы заплакал даже я, а Таня вообще с Урала и стойкости ей не занимать. Мы вышли на пологие бережка. Запутываясь в крапиве вышли на светлое, чистое место, которое если обтоптать, то вполне сойдет за место для обеда, а так как время уже и было обеденное, то мы так и поступили. Врезалось в память, что пока вода нагревалась, Таня умудрилась найти лиану актинидии с ягодами и ободрать их, не забыв принести мне несколько штук в знак своего расположения. Больше плодоносных лиан мы не встречали. Зато неплохо плодоносили наши рюкзаки из которых вываливались бутерброды с колбасой и другим вкусным фаршем. 

Ручей продолжал нести нас вниз. Задачей было дойти до некоей точки, с которой лучше всего переметнуться на другую сторону, в еще один ручей. Сегодня было не просто, мы брили местные ручьи поперек движения. Я старался быть хорошим навигатором и выбирал более или менее оптимальные места, вот и там высота взбирания равнялась каких-то 20 метрам, хоть и оставалась загадка по каким кустарниковым кренделям предстоит мочить перевал. 

Вдруг, как это периодически встречается в местах удаленных от людской численности, случилось чудо. Вода в ручье печально, но факт, закончилась. Сухая подложка изобиловала сухим камешком и была изрядно приятна в прохождении. Здесь то Таня и показала скорость. Ее большой рюкзак покачивался уже прилично далеконько от меня, когда я вдруг сообразил посмотреть на карту. Быстро поняв, что промахиваемся мимо цели, я окликнул попутчицу и мы повернули обоз назад на метров 400. 

Мелкий ручей (по карте Сосновый, что выглядело не логично, он был намного меньше того, по которому мы шли), обещающий подвести под самую требуемую стену, так же беспечно отсутствовал водой, только его бывший поток был с зарослями и мы довольствовались прохождением по окружающим елкам, где было почище. Буквально метров триста и мы стоим у места подъема. Склон не страдает бамбучностью, в основном на нем дежурил темнохвойчик и не напрягаясь, мы так шустро вскочили на верх, так что немного даже не огорчились, когда увидели ту сторону.

Разбросанные потроха деревьев торчали повсюду. Ветер бился в грудь хребтинки достигая космических скоростей, чем и вызвал впечатление ядерного удара. Было это 6 лет назад и везде торчали пики елочек и пихточек подрастающих на смену павшему старшему поколению. 

Получалось, что легко спуститься к ручью, носившего знойное имя Зимовка, выйдет вряд ли.

Подворачивая ноги, пробирались среди поваленных великанов. Целые баррикады их лежали на нашем пути. Балансируя каждый своей палочкой, шли то по стволам, то крались в обнадеживащий просвет, чтобы уткнуться в еще больший завал. 

Хорошего в этом было мало, лишь то, что это была не самая широкая полоса бурелома и вот мы в Зимовке. Ее путеводная звезда обещала вывести нас к еще одному темному пятну на нашем пути. В какой-то мере оно могло быть небольшим озером. 

Пройдя по воде несколько сот метров, вышли на пятак достопримечательностей. Название условное, но много говорящее. 

Сначала мы уткнулись в три ряда уложенных бревен. Их древность позволила мне предположить, что это японских пил дело. Благодаря природному камуфляжу, сложившемуся на поленницах за столько лет, Таня умудрилась их даже не увидеть, пока указующий мой перст не направил ее взгляд в верную сторону. 

Не успев удивиться нерачительным японцам, заприметили соболиную ловушку. Она висела бесхозная уже лет семь, поэтому местные соболя были в полной безопасности. 

Подняв голову повыше ловушки, я приметил по склону шляпы. Они торчали в разнобой под хвойной растительностью и не тревожились о своей судьбе, ведь человек здесь не ходит. 

Преуспев в сворачивании шей прелестным Белым грибам (а это были именно они), мы наказали их за излишнюю безмятежность и продолжили путь далее.

По всему начало чувствоваться открытое пространство. Оно залегло где-то впереди и настроение стало подниматься как-то по особенному. Я даже сочинил какие-то глупые стишки про осень и сосны, которых здесь нет. 

Один из склонов подарил нам немного клоповки, на которую мы почти не обратили внимания, наше внимание заострилось на скором повороте, именно там могло ожидать озерцо. 

И вот мы на перекрестке. Зимовка уходила куда-то к западу, мы же резко поворачивали на север, к далекому Синегорску, где мы и планировали окончить путешествие. Вместе с нами должен повернуть и ручей. Место здесь удачное. Этот водный поток упирался в небольшой перевал странной формы. С нашей, южной стороны его почти не было, а вот на другую сторону он летел крутым склоном вниз, пусть и недолго. 

В месте расхождения мы внимательно обследовали предмет на изучение нахождения озера. Большая лужа наглядно свидетельствовала, что мы были не так далеко от истины, что здесь может быть озеро. Когда-то, видимо оно и было, только все давно затянуло травой и лишь лужа одиноко торчала посреди. 

Зато пространство разошлось и вокруг было хорошо видно. Леса здесь были сведенные при человеческом участии и сегодня они находятся в процессе активного самовосстановления. Хотя было красиво, ведь осень шуровала красками не по детски, поэтому мы с Таней от души отдались процессу созерцания и фотографирования. Все для потомков стараемся. 

Немного подкрепились черникой Смолла. Это самый поздний вид, правда мне никогда не приходилось есть, а значит видеть спелую, чернику Ватабе. Говорят на Сахалине она водится, но настолько секретно, что видели ее немногие. Забавно, что ягоды у нее красные. А вот самую раннюю, чернику овальнолистную, я не только ем, а даже коварно эксплуатирую, потому что получаю доход с ее продаж. Удивляет в ней то, что вид вроде один, но насколько разные могут быть вариации ягоды на одном захудалом гектаре. Есть мелкие, но прикольные на язык, есть крупные, зато водянистые и почти безвкусные. Есть такие, что созревают заметно позднее других. Есть по форме планеты Земля, то есть сплюснутые на полюсах, а есть продолговатые. Бывают и практически чисто круглые. Есть у меня куст в глуши лесов, не так далеко от дома. Вот тe ягоду, которую он плодит, совсем не стыдно было бы даже производить промышленно на сельскохозяйственных площадях. Она крупная, а главное с чувственным, нежным вкусом. Более вкусной овальнолистной черники я не встречал нигде. Как то встречал с ярким вкусом антоновских яблок, и все равно они не дотягивали до "моего" куста. Впрочем, даже эта ягода, отдельно выделенного куста, уступает своему ближайшему родственнику - гонобобелю. Только не болотному и не южно-горному, они довольно заурядные по вкусовым ощущениям, а горному, да северному на горбу Набильского хребта Сахалинской области. Кустики пигмейские, со спичечный коробок, а ягода обычных размеров, зато по вкусу ей нет равных среди вообще всех ягод мира, а не только посреди черничного поля.

Прямой ручей ждал нашего прохождения к месту назначения, поэтому мы не долго развлекались с черникой. Долинка ручейка была немного необычной. Она отсутствовала деревьями, все было в траве. Вода размыла толстый дерн и порой русло ныряло так глубоко, что было едва ли не стыдно за такое поведение. Мы выползали наверх и шли по плотной траве. Она вязала нам ноги и не более. 

Вдруг вся вода усвистела направо и русло стало без воды и грустным, зато порой встречались сухие участки бывшего потока и мы пошли быстрей. Метров четыреста и пахнет близким, хоть и совсем не выразительным, с этой стороны, перевалом. Чтобы не было скучно, Ямбуй подкинул нам довольно плотный бамбук в который мы бились сколько то времени, пока не вышли в лес и почти сразу  не оказались на точке Перевала. Полого и почти  незаметно мы подошли к еще одному этапу. Спустившись круто вниз, хоть и не далеко, окажемся в совершенно безымянном ручье, довольно большом. Почему его оставили без имени интересно?

Ничего экстренно интересного не случилось, лишь вызывались небольшие трудности при спуске, в следствии крутизны в зарослях мелких деревьев. Это мы с Таней преодолели и сразу оказались в довольно глухом местечке. Сопочные склоны сгрудились вокруг нас, от воды несло чем-то влажным и создалось ощущение полной удаленности от суеты и тщетности бытия. 

Нам было не по пути с главным руслом, которое уходило в поднебесье главного Мицульского хребта, почти тут же мы юркнули в еще один ручей, который своим направлением как бы продолжал тот, за ближним перевальчиком. Цель была проста - найти место где спать, чтобы есть, потому что главный наш девиз - "чтобы летом отдыхать, зимой нужно не работать". 

Этот ручей тоже был незаконно лишен названия. Русло довольно глубоко врезалось в скальность, в которую я вновь впивался очами, чтобы разглядеть какую-нибудь окаменелую живность притонувшей в иле устья большой реке, впадавшей здесь в море 100 лямов лет назад. Ничего под ноги так и не попалось, не то что на Штернберовке в этом году, где удалось напасть на следы пяти видов ракушек мелового периода. 

Живность все же нам встретилась, пусть и слишком живая и игривая, чтобы принять ее за окаменелость. В естественной запруде резвилась выдра. Мы подошли в упор, прежде чем она отвлеклась от хозяйственных забот и заметила нас. Незамедлительно укрывшись за какой-то плавающей листвой у берега, предварительно плюнув в нас, высунувшись по пояс из воды. Мы радостно гомонили указывая всеми пальцами в сторону ее убежища, выдра же периодически высовывала на  это нос и видя все еще наше беспокойное присутствие, начинала быстро виться по яме. Не желая вмешиваться в ее личное пространства, быстро удалились по маршруту.

Все ближе подходили к довольно странному объекту. Со спутника это казалось вытянутым полем, где в углу маячило зеркало воды. Конечно, я уже недавно перестал быть дураком и примерно понимал на что это похоже, так что тем более не терпелось взглянуть на него своими ясно-голубыми глазами. А Таня просто шла за мной, она же просто отдыхала. 

И тут показалось. Некая стена из которой бил напор (видно даже на спутниковой карте). Это была та перемычка, что сдерживала тысячелетиями воды бывшего озера, которое с годами покрылось корочкой почвы. Хотя, возможно все было не так. Фильтровальных возможностей "стены" хватало с избытком, чтобы не давать накопиться воде, и озеро так никогда толком не образовывалось, а ложбина засыпалась травой и листвой без всякого озерного покрытия. Здесь срочно требуется ученый-гидролог, чтобы копал шурфы, которые и дали бы ответ на извечный вопрос. 

Мы с Таней не были никаких учеными, и шли только посмотреть, а при удаче заночевать. 

Значительный поток воды хлестал значительно ниже верхнего края "дамбы". Было заметно, что он уткнулся в скальное основание, которое и выпирало его в мир солнца, на поверхность. Более рыхлые породы постепенно размывались и "стенка" утончаясь, все ближе подходила к урезу озерного "поля". Особенно волноваться за быстрый размыв не стоит, там еще точить и точить. 

Обнаженные породы сыпались вниз, боковины расходились тоже понемногу в сторону и большая ель почти повисла над пропастью, выражая всякое желание скорее уже свалиться. 

На подходе к этому беспределу, мы наткнулись с Таней на яркий куст клена. Частичностью он уже облетел, но другой половиной листва яростно пламенела, знаменуя собой горную Осень. Очаровавшись такой японской красотой, на время забыли о "плотине" и принялись увековечивать мимолетную, вечную красоту пунцовых листьев клена. 

Остановка не смогла нас заставить отказаться от планов пройти подальше, увидеть побольше. 

С первого взгляда казалось, что взойти на "стенку" будет сложно и придется отойти под напором противника, чтобы где-то там начать обход и залезание. Самые страшные впечатления - всегда первые и оказалось, что зайти можно, даже с водой. Подозревая, что на той стороне вся вода впиталась, рекомендовал нам с Таней набрать воды в полости. У меня это обычно двухлитровая, Таня несла полторашку. 

Почти не скользя и не волнуясь, по левой стороне, если по ходу движения, заползли на кучерявый гребень, откуда открылись виды прошедших километров и просто виды. "Озерную" часть разглядеть пока возможности не было. Если быть все же снайперски точным, то какие-то разрозненные виды сквозь сеть завядшей листвы уже можно было понять, но не торопясь втыкаться в это трудно понимаемое, мы вальяжно приближались. 

Оказалось недалеко. Длинное "поле" разлеглось среди сопок. Длина его измерялась в 350 метров, а наибольшая из всех ширина - 100 метров. Это была существенная звездная величина. И смотрелось это необычно, потому что такое явление в горных долинах - редкое явление. Пожалуй такие странные поля встречаются только в этом районе, нигде больше не припомню. Кстати, то "поле", что мы пересекли с Таней перед Налимовским озером, несколько меньше данного. Если в длину предНалимовское крохотнее совсем кропаль - 320 против 350-355 метров, то в ширину это уже разрыв - 40 против 100 метров. 

Наше сегодняшнее "полюшко" является крупнейшим из всех подобных, и оно давно меня занимало своей загадкой, которую я обнаружил со спутника. На заурядных топокартах почти ничего понять было невозможно, все скрывалось за пеленой изогипс, которые хоть и показывали какую-то депрессию, только без раскрытия подробностей, а они оказались занимательными. 

Как и следовало ожидать, озера мы не увидели, лишь под "дамбой" стояла вода и было заметно, что глубиной она не была велика. Далее жидкость уступала место подозрительным по топкости лугам с низкой травой, а чем дальше, тем травостой становился гуще и плотней. Деревьев среди этого многообразия не было, они стали возникать выше по "течению". К сожалению мы не стали спускаться к той воде, которая терпеливо ждала своей очереди пройти фильтрацию и скатиться вниз. Было любопытно глянуть что за трава, какого рода топкость, растет ли клюква?

Время торопливо подгоняло нас к началу ночевки и мы обошли топковидную опасность справа, спустились в уже внушающий доверие и уважение травостой и попилили к островку деревьев, что гарантировало твердую почву и дрова. Небольшой лесок был хорош всем, что когда-то оценили не только мы с попутчицей, а и иные страждущие до путешествий - была заметна обгоревшая банка и древнее костровище. Это было столь много лет назад, что даже примерно затрудняюсь. 

Почва и правда дорожила сухостью, к тому же места были восхитительно плоские, а вокруг то стояли крутобокие склоны сопок. В разгорающихся сумерках ударно поставили палатку и заготовили дрова. Упавшая мгла теперь не представляла угрозы и мы с негой готовили гречку с набранными сегодня грибами, чтобы в последний момент накинуть еще и тушенки. 

Я поставил для Тани телефон на дровину и он крутил по кругу полюбившуюся ей песню, которую ей в прошлый вечер продемонстрировал. Усладив уши леди, я отдался наслаждению осмотра бывшего "озера" и торчащих, как уши осла, звезд, которые незамедлительно высыпались горохом по небу. Моя хозяйка звенела посудой, на что рефлекторно отзывался желудок, подозревая, что скоро мы будем объедаться. Наступила та зависть, которую я испытывал сам к себе. Ничего не может сравниться с ощущением пройденной дороги, дарящей драгоценные миги открытий, дикости тайги, уединения и такого единения с природой, что порой теряешь границы собственного Я.

Все ночи похода были теплые, эта же оказалась едва ли не жаркой, что приводило к очень грустным мыслям. И хотя ночью допоздна зажигали звезды, утром над нами повисла серая простыня. Все мимоходом указывало на близость гадкого дождя. 30 сентября шутки с дождями выходят грустнявые, засопел носом, потирая заслезившиеся глаза, и я. Пока не началось, требовалось быстрей выйти и мы поспешили. Только прошли первые метры пути, как раздалось смертельное постукивание по траве. Я еще быстрей пошел, потому что сбор воды еще и с травы не входил в мои далеко идущие планы. А они были следующие...

По ручью, который заносил воду с хребта, мы взойдем. По спутниковой карте я смог дома различить, что там имелись какие-то дорожные стрелки, вот только было не понятно, насколько они прекрасны для прохождения. Как бы там ни было, нам требовалось дойти до Синегорска и мы туда дойдем, пусть даже через неделю! К счастью, Таня не подозревала о том, что мы можем оказаться в поселении лишь через неделю, а продолжала мыслить по городскому - раз до Синегорска с десяток километров по прямой, значит точно сегодня к обеду будем. Пусть побудет счастливой, подумал я, и мы продолжали. 

 - Нужно быстрей выйти из этого блудливого высокотравья, - призывно обратился я милой девушке.

 - Да, я понимаю, - прибавила она ход. 

Ручья не было метров сто пятьдесят, вода заныривала под рыхлый грунт и уже под землей счастливо нежилась, скатываясь поближе к "дамбе". Вдруг, чертиком из табакерки, вынырнула канавка, она еще была неопрятно сухой, но уже по всему чувствовалось, что вода близко. 

Щеки сопочных склонов смыкались, как челюсти акулы. Мы входили в узость долинки, где уже и мокрота ручейка не замедлила явиться. Дождь отпустил оглобли и принялся нас ошпаривать в рабочем режиме поливальной машины. 

Ручей делал выгибательное движение градусов в 90, где и находился главнющий хребет Мицуля - ученого агрономической деятельности, заставившего поверить тогдашних каторжных сахалинцев в возможность выращивания съедобных плодов в сахалинской земле. 

Мы с Таней сноровисто залезли в образовавшуюся узость и не стесняясь двигались по воде, потому что вокруг все сгрудилось под уклоном. Вместе с нами пробежал и небольшой медведь, только несколько раньше.

Стала заметна решающая роль палки. У каждого в руке мотылялось по одной. Перед выходом была прочитана лекция о вреде двух палок для одного индивидуума и Танины палочки плавно разошлись по одной. И это не была манипулятивная техника по приобретению приятного и нужного имущества, а правда жизни. Интересно, как привычка человека, бродящего по переполненным маршрутам, сработала и здесь, в невежественном, медвежьем углу. В первый вечер мой соратник по несчастью попыталась сложить палочки, свинтив их колена, чтобы спрятать в палатку.

 - Таня, ты занимаешься Сизифовым трудом, - назидательно заметил я.

 - Что?

 - Зря усердствуешь, - не менее назидательно упростил я. 

 - И чего?

 - Никто твои палки здесь не похитит, потому что люди не ходят, поэтому палки не стоят твоих усилий, - доходчиво довел я тактическую мысль.

С тех пор палки швырялись куда-то недалеко от нашего место жительства, и на утро мистическим образом они никуда не девались.

В эти мгновения наши посохи сильно прибавили в весе нужды в них, от чего они даже немного раздулись от важности. Плоскость ручья стала задираться круче, а тут еще и дождь подмочил выпирающие бока камней. До этого они были сухие и нескользкие. Пострадали и боковины склонов, на которые мы были вынуждены были опираться, когда утыкались в каменные плиты ставшие нестерпимо скользкими по ледяному. Упор на палку приобрел жизненно необходимые величины. И тут требовалось втыкаться в схему рычага. У Тани получилось не сразу и она не раз скоротечно поскальзывалась, один из моментов которого мне удалось заснять на телефон. 

Дождь монотонно поливал, мы не менее уверенно шли выше. В общем, русло предоставляло не такую уж и плохую трассу, потому что нам пришлось с чем сравнить. Под самой шапкой, где ручей делал первые шаги, наш уверенный путь закончился застряв в бамбуках и прочей обыденной травянисто-дровяной сволочи. Все усугублялось влагой, тормознувшейся на листьях и тычинках. Время было почти октябрьское, высота не равнинная, поэтому принимаемый нами душ был не той температуры, которую автоматически выкручивает рука в ванной. 

Ничтожные шестьдесят метров по прямой мы пробивали себе путь сквозь растительную братию, когда вывалились на нечто. То была давно бывшая дорога. Она изрядно заросла всякой мелкотой и была неприветлива для обыденно глядящего на этот мир человечка; только не для нас. Во первых склон мигом превратился в нормальную поверхность, а не летящее вниз крыло, во вторых плотность растений все же была занижена настолько, что хотя бы не сносило сплошным потоком накопившейся влаги.

Нельзя было не постоять, чтобы не полюбоваться нижней подсветкой. Дождь перестал частить и задымленность местности немного очистилась. Хорошо было видно и кривун нашего ручья. С гордостью обозрев свершенный подвиг, стали продвигаться сквозь щадящие заросли в сторону севера, а значит приближаясь к Синегорску. 

Дорога шла немного ниже линии хребта, с западной стороны и заслоняла нас от ветра, чем мы и пользовались комфортно. Шлось не быстро, закорючки мелких деревьев и кустарников цеплялись за наше имущество, поэтому недоступность Синегорска все еще стояла надо мной здоровенной тенью. 

Впрочем, наша повесть со счастливым концом, поэтому метров через 400 мы выскочили на целый перекресток. Космически отличная наезженная дорожка, в основном квадриками, поднималась по пологой с юго-востока, по восточному склону, и неслась далее на север. Для изучения полной боевой обстановки, решил подняться на небольшой взгорок над перекрестком. Ничего так и не поняв, собрал большую горсть черники Смолла с чем и поделился с сопопутчицей. 

Меня терзала мысль - куда податься? Думалось, что юго-восточный спуск упадет пониже и пойдет параллельно хребту на север, в сторону Синегорска и я уже почти направил колонну по этому пути, вот только что-то одернуло меня и направило по хребтине, на север. Уже дома я подробно выяснил, что это был совершенно правильный выбор. Юго-восточная трасса шла перпендикулярно, а не параллельно хребту. Она заскакивала на таежное озеро, которое еще лет десять назад было удаленным и непосещаемым, теперь же квадролюбители пробили к нему дорогу от трассы и дальше, на хребет. Конечно, мы бы не заблудились, просто прошли бы лишних километров под десять и вышли бы на дорогу Синегорск - Южно-Сахалинск. Там еще пришлось бы долго топать до ближайшей остановки. Хотя... может и подвезли бы нас милосердные люди, походная кривая она такая, вывезет даже там, где в городе бы уже давно умер.

Сквозь пролетающие простыни дымчатого тумана, мы шли на север. Прошли заваленную на бок буровую, нашли немного зарослей клоповки. Дорога иногда делала ответвления, которые я постоянно отметал. Например, нам точно было вредно идти на запад. Где-то там должна маячить самая высокая гора района - Светлая (791м), а вот над полоской уверенной тропы я немного задумался. Она уходила на северо-восток, прямо в дышло Синегорска. Однако и дорога шла неплохо на север и ничто не мешало ей позже спуститься. Запомнив подозрительную тропу, пустился в тяжкие по хребту. 

Дорога потянула на какую-то возвышенность и мы немного даже вспотели. На самой пуповине дорога вдруг стала истончаться, чем вызвала подозрения закравшиеся в коробку. Не сдаваясь, мы дожали подъем и оказались на самой верхушке. Видимо в неплохую погоду с нее открываются и волнующие виды. С этого же места стало прозрачно понятно, что дальше пути нет. Было заметно, что во времена Тохтамыша, была дорога, но она стала такой, что без нее было бы лучше.

Ветер завывал как собака и за это мы подставили ему спины, потому что потопали обратно. Мне было стыдно, что я такой матерый, а не смог. И все пятнадцать минут, пока мы шли до той тропы, что приметил, так и было нестерпимо стыдно. Надеюсь Таня этого не заметила. 

Тропа, которая на первый взгляд была не впечатляющей, оказалась настолько всеобъемлющей, что окатило пониманием, что это та артерия, которая питается Синегорском. Чуть углубившись в свежесть мысли, стало понятно почему. Длинное плечо, которое делает возможность пологого подъема, да еще и на самую нижнюю часть хребта в этих местах. Лучшего места было не сыскать. 

 - Нам еще долго? - с надеждой, что не долго, спросила Таня.

 - Думаю часа три, - уже с полным основанием говорить правду, ответил я.

Это была чистая, кристальная, животворная Правда, которую, как известно, говорить легко и приятно. 

Тропа была обкошена по обочинам, подрезаны мелкие деревья и виднелись следы мотоциклов. Все признаки богатой и насыщенной дорожной жизни. 

Дороженька обрезала крутобокий ручей, который слетал вниз. Мы встали у края и мне захотелось попытать, а так как самого себя пытать я не любил, то этому подверглась Таня. 

 - Все, Таня. Теперь нам вниз, по этому ручью.

 - Как это? 

 - Тропа не в правильном направлении ведет, поэтому вниз.

 - Я тебе не верю!

Эту фразу она вскрикнула в легком экстазе ужаса. Стоит представить тот уклон, те дикие заросли. Джунгли Амазонки меркнут по сравнению с ними и это почти не преувеличение. Добавить к этому полнокровную упоенность влагой, которая и висела на листьях-траве, и сыпала сверху. Был бы это теплый, тропический, а не сахалинский, промозглый, хотя бы...

Я не стал настаивать, а то стоять было зябко и согласился, что я врун редкостный и мы припустили вниз по тропе. 

Вниз нас тянула гравитация и желание прибыть туда, где будет тепло и сухо, строились большие планы и на магазины. Еды мы брали на одну ночевку меньше и уже умирали от голода. 

Резкий спуск закончился довольно быстро и начались места былого промышленного могущества Карафуто и Советского Сахалина. Большая площадка, давно заплывшая, с заросшими краями и остатками дороги, изобиловала непонятными железными остовами каких-то машин, валялись куски угольной массы и какие-то огрызки непонятных материалов. Дорога закончила скоростной спуск и началось плавное понижение. Теперь это была явная дорога, хоть и запущенная. В один из моментов вправо пошла тропа и я придал этому большое значение, потому что она как бы резала путь в сторону Синегорска. Глупая попытка пойти по ней прикончилась тем, что буквально через пятьсот метров она затерялась в лесу, так что в который раз я бесславно заворачивал нашу экспедицию обратно. Таня не сказала ни слова. 

Несколько километров мы шли по прямой дороги, нам встречались грибы и небольшие выходы угля. 

Наконец мы втыкаемся в речку Синюю, там уже дорога превратилась совсем в жилую. Местами она хлюпала расхоженной жижей и мы тонули в ней, мало обращая на это внимания. В кущах реки промелькнул шалый рыбак и это был первый человек после водителя автобуса в Дальнем. 

Не зная о нюансах, мы уже видели себя в Синегорске. Вдруг дорога как полезет в горку, что нас даже испарина пробила. Видимо по реке был такой прижим, что трассу пробивали по верхам. Выйдя на верх, мы почти ни о чем не пожалели. Окружные сопки светились таким пламенем красок, что Таня только вздохнула и подвела вердикт:

 - Я бы здесь жила

А я только усмехнулся на это. Да, было не отнять, округлые сопки с этими впечатляющими расцветками создавали полное впечатление чего-то сказочного, из фильмов с фантастическим сюжетом о гармонии проживания человека с природой. Только это жизнь, а не фантастика и вскоре, совсем близко к поселению, мы стали свидетелями и мусора и других непотребностей. Таню это не сильно сбило с пожелания все же приютиться здесь. Если помечтать - то да, Синегорск место идеальное для неспешной, умиротворенной жизнь. Это дорожный тупик в прекрасных, хоть и невысоких горах. Здесь масса выходов лечебных вод, даже весьма редких, мышьячных. Есть даже выходы горячих минеральных источников, от чего зафиксировано имя одной из рек - Тепловодская. Совсем близко находится санаторий "Синегорские минеральные воды" - все есть для счастливой жизни, только счастья нет. 

Под серым, шелушащимся дождем, небом, выползли на свет божий, то есть в Синегорск. Он не встретил городским гулом, машинного населения здесь немного и было тихо, как в деревне. 

Стройным шагом мы направлялись в самый центр, где есть магазины. Спешки не было, она здесь не навевалась. Не было и ожидания автобуса, они здесь ходят не так часто, чтобы надеяться на успех. Вот только мое соколиное зрение подметило, что у остановки стоит, он самый. И мы, сверкнув пятками, рванули к автобусу. Только внутри него стало понятно, как сыро и прохладно наружи, так что всю дорогу мы отогревались балдея от тепла и мыслей о горячем душе. 

Закончился наш с Таней поход, где увидели мы больше положенного, перенесли и приятное и холодный дождь, познали рай Синегорска и благополучно вернулись домой, чего и вам желаю.