Прошлые мои прегрешения отметили свой путь исключительно в условиях горно-лесистой местности. Я с легким презрением выкатывал губу при мысли о посещении болот. "Что я, кикимор какой?" - блудствовал я в своих мыслях только лишь слегка всплывала данная тема. Но однажды мне захотелось клюквы, настоящей, с диких болотных полей Южного нашего Сахалина. Наш остров вообще богат на ягоду, на разную. Здесь и клоповка, которую материковцы, глянувши на фото, путают с клюквой, и черники и голубики, морошка, малина арктическая и обычная, актинидия, лимонник, дикий виноград, два вида смородины, шикша, брусника, а ну и конечно же сама клюква, об которой у нас и пойдет рассказ. А если немного поточней, то о том, как я достиг того дна болотного, что сподобился на ползание по болоту и что по итогу из этого вышло. 

Жаркий сахалинский октябрь пришел. Вся петрушка стало красиво и цветасто.

Только большей части все равно это по африканскому барабану, в Сити молле без разницы какого цвета кедр. Но мы не все, мы любим когда грязь пахнет землей. 

Натирая полировку на раме велосипеда, я задумчиво рассматриваю карту местности. В ближайшей наличности мы имеем успенские и мацулевские болота, они конечно не имеют славу болот-убийц, подстерегающих неосторожных грибников заманушками-ловушками в виде трясин, но все остальные гендерные различия от тех же степей, у них на лицо, поэтому можно предположить, что и клюква, которая, по данным науки, предпочитает жить именно там, должна там быть, или быть там. Да, само собой до моих ушей докатывались слухи, что эту ягоду там собирают с различными целями, но лично я этому не верю, так как сам не видел. Будем щупать. 

Основные разведданные докладывали наличие группировки в районе села Успенское, во всяком случае именно там были замечены колонны делающих набеги на окрестные болота, и именно с целью добычи клюквы. Но я решил поискать что поближе, и этой точкой было Ново-Троицкое, южней этого поселения, вдоль реки Сусуя, убегала дорожка, в самое предсердечье болот...я решил попробовать начать поиск именно оттуда. Важным пониманием момента является то, что добираться до болота мне нужно было на велосипеде. Поэтому ленясь, я искал что поближе, да и к слову солнечный день стал много короче предыдущего. 

Раз Первый                                                                                  

Ну мы значит уже договорились до того, что прибыть мне нужно в Ново-Троицкое. До деревни ровно 10 км, поэтому я не слишком спешил с погрузкой на велосипед. По советскому времени было уже почти 12, по нонешнему 11, а по будущему, "вечнозимнему", почти 10 утра. И числа 14 октября, 2014 года. Израненный летней жарой, я всячески предусмотрел все против обморожения. Запасся теплой одежонкой, и с испугу даже взял зимние очень теплые перчатки, кроме тех, что одел для поездки на велосипеде. И нужно сказать, что это точно не было лишним. С утра чего то было замечательно прохладно, белый иней легкой дремой распростерся по траве. А ветер носился по рукам, ногам, лицу, что заставляло дрожать, но упорно теребить педали к округлой, красной мечте. От подножья Сусунайского хребта я, по горизонтали с легкой вертикальной составляющей, скатился до реки Сусуя. Лихое название для приземленных материковцев, но не бойтесь, здесь все по закону, это древние местные жители так прозвали околовозлежащую территорию, и в переводе всего лишь означает заросли тростника. Кстати, японцы тоже так впечатлились этим названием, что не стали переименовывать, так Сусуя и существует уже тысячи лет в своем названии, и куда там киевской Лыбяде, которая несет это звание каких то две тысячи лет, до нашей Сусуи в древненазванности.

РАЗВЕДКА ДЕЛО ПОТНОЕ.

Река как обычно пахла тем, что впитывает от той цивилизации, которая достойна подобного запаха. Уже за ней дорога делала петлю Нестерова и одним концом своим углубилась в Ново-Троицкое, а другим, само собой в Троицкое. Первый этап первого этапа позади. Это целых 10 км, однако за деревней начиналась уже другая дорога, менее ровная и более ухабистая. Это было недолго, всего километров чуть больше трех, и с каждым ее километром дорога заставляла себя все больше жить, а получалось у нее это плохо, так что к исходу она подошла быстро, но все же еще теплилась, однако,как я узнал позже, фитиль тлел недолго. Недавно кончились поля, а значит можно было уже пробовать заглубляться непосредственно в то, что мое возбудившееся воображение  обозвало болотом. Я насильно затащил велосипед в придорожную траву, где заботливо прикрыл его сеном до самой следующей встречи. Новые встречи будоражили. О да, в болоте оказывается есть своя свежесть, свои открытия. Но это были еще далеко не те самые болота, а испохабленный человеком ландшафт. Впрочем, чего еще ожидать от нас, разумных? Прилегающие обочины в виде канав были завалины разного рода мусором, строительным, бытовым и просто не поддающимся классификации, казалось, что городская свалка переехала в эти канавы, при этом немного лишь размазавшись в них. Нет, теперь трудно обвинять в этом только сахалинских сожителей, в наши дни к этому, несомненно увлекательному, процессу подключились и ...китайцы. Уж если мы, аборигены оплевать и растереть хотели то место, где живем, те же вообще подошли к этому делу легковесно! Им то здесь не жить, они здесь чтобы травануть почву химией, ну типа накормить нас голодных тем что вырастит на той земле, на которой лет двадцать потом  ничего расти не будет. Ай,  не для этого поехал я, чтобы стонать...придет время Природа избавится от нас как от грязи. 

Ну вот я остался и один, без верного друга велосипеда, стонущего и кряхтящего подо мной, но стойко переносящего. Зашелестел тростник австралиус, то есть южный. 

Глянув на него я облизнулся со слюной в голосе, ведь этот тростник обилен крахмалом (50 процентов +), клетчаткой (аж 32 процента!) да и углеводами (легко до 15 процентов) не обойден, это все складировано в корневищах. Поэтому, мои ушастые друзья, бродить по нашим болотам можно до второго пришествия Путина, питаясь "нежными и сладкими" без всяких кавычек корнями его. Местность была похожа на мелиорированную. Теперь все или умные или с высшим образованием, не нужно объяснять, что это слово означает сильно испорченное канавами болото, которое так и норовит тлеть торфяниками в будущем и настоящем. Уж не знаю из-за того ли, или по прихоти других богов, но следы пожаров встречались постоянно, немного позже-ниже я приведу их несколько. 

Скучно продвигаюсь вперед не быстро. Ива козья, которую все красиво знают под ником "верба", чередуется с березой, поодаль заметна желто-зеленая лиственница.

По левую руку остаются разработки торфа, давно загинутые и оттого захламляемые сбрасывающейся в них растительностью. Через череду годин, если не вмешается в очередной раз чел, местность опустится до болота, а эти озера-разработки превратятся в топкую трясину, в которой найдет конец не один сборщик ягоды. И только сомкнувшаяся тина легкой рябью на несколько минут обозначит место кладбища этому горе ягоднику. Мысленно снимаю шляпу чтобы памянуть будущую жертву и продвигаю путь дальше. 

Заметные порубки ольхи, ивы с березой. По видимому китайцы для своих теплиц шакалили. Местность, конечно еще та, но идти на запад можно терпимо, скорость продвигалась под 3 км в час. Солнце включило свой накал, и воздух сильно потеплел, аккуратно остановился и складировал лишнюю на теле одежду в рюкзак. 

Еще сильней захотелось клюквы. Терпеливо жду с ней дорогой встречи вспомнив все, что начитался о ее полезных свойствах. Перечислять не буду, раз имеете способность, значит вы сейчас в Интернете, где и можете в подробностях.

Из-за лесной чащи показались головы родных, облезлых буквально на коленях, сопок. Их образ угадыван даже через сетку еще не слезших с деревьев листьев. На том и стоим.

Через поле покрытой разного рода видами травы и лиственницей бреду по пояс все туда же, на запад, к закату и клюкве. 

Впереди показалась полоска буйной лесной растительности намекая на подобие ручья. Оказалось давнишняя большая дренажная канава, вдоль которой бежала коварная тропа завлекающая к неформатному маршруту на юг. Подкосившись волей тащусь в неудобном направлении. Доколе? Сам не ведаю. Набредаю на чей то недавний капкан со свежим куском рыбы. Но дураков в капкане пока не видно. Здесь же кто-то (по любому китайцы) устроил сенокос из молодых деревьев. И через несколько разовых количеств десятков метров выхожу на дорогу, ну ту самую, с которой я сошел с час назад. Как обычно незнакомая местность преподнесла моей глупости...Там пройти то сотни три метров по дороге, которые я обходил по дуге с час по такой беде...Разведка дело потное и обидное. Всплакнув упираюсь тут же в конец всего. Дальше уже точно ничего. Лишь мягкое присутствие чьей то сломанной воли через пятьдесят метров в глубину чащки состоящей из ряда деревьев и плотного сонма травы. Но вот зачавкало под ногами, за травой не видно, но явно водой. Возобновляю движение к этому самому западу, но почему то меня все равно разворачивает к югу, почти силком заставляю себя переть к западу! Наконец-то выравниваю кривостремительное движение и затачиваюсь только на западе. Местность очень быстро сменяется на лиственнично-гонобобельно-багульниковую тундру. Как говорится - при общении с багульником соблюдайте дозировку. Это весьма ядовитое растение отлично полезное при правильном в дозу употреблении. Раны заживляет, кровь останавливает, чахотку лечит, даже как снотворное, так что граждане лечимся, но с дозировкой. Упрямость затаскивает меня все дальше в сердце полуболотной тундры. Но где же главный герой нашего романа? А то мы уже две страницы в пути, а то, ради чего затеяно все, где то сидит в тиши сахалинских болот и голоса не подает. Да вот она, первая ягода.

Самая первая в этом году.

    Распакую секрет, не последняя. Но первая ягода, даже не опошляя ее в сравнении с первой любовью, вкуснейшая, нежнейшая, сладчайшая на свете продукция пищевой промышленности дикого происхождения. 

Изысканным жестом я заложил ее на язык, прикусил до первой крови ее, она разлилась по нёбу кисловатым вкусом, пощипывая понемногу там где положено. Тут и там блеск красного указывал на клюкву. Точечная постройка урожая нашлась, до массовой же не доросла. Видимо эксперименты над местностью в лице человека, который проводил и проводит частичную мелиорацию, привели к деградации популяции клюквы в этих местах приближенных к Ново-Троицку. 

Окинув взглядом лесотундровое болото к западу, я туда и направился в надежде, что шершавые ручонки человека в сии пенаты еще не добрались и оставили немного жизненного пространства искомой ягоды. Местность все же была и становилась сугубо полуболотной с примесью тундры, где жила лиственница. 

Запинаясь за мощные кусты багульника, гонобобеля и еще какого-то, пока не ведомого мне кустарника, я не быстро тащил себя в выбранном направлении. И через полчаса перпендикулярно оказался на подобии дороги, если можно так назвать было это. И тут же широкая просека нашего транссахалинского трубопровода идущего с Родины газа и нефти, что далеко на севере. По краям его, на кочках, загнездилась вновь немногая в свой численности клюква. Это подняло настроение и любопытство исследования.

Широкая луговина серой от осенней безжизненности травы заманивала дальше, к желтеющей жидкой стеночке лиственницы. 

Путаница в ногах травы не заставляла двигаться быстро, зато ближе к частоколу деревьев обнаружилось, что не все счастье в клюкве! 

Есть и другой пригодный материал, правда уже весьма подсушенный и

 сморщенный. Гонобобельная ягода. Она топорщилась на обнаженных ветках по одиночке и парами, но вкус дарила самый настоящий, свой, родной. А в местах посуше попадалась и брусника, как с ягодой так и без. 

Лиственничник закончился и обуяли буйные заросли кустарника, идти стало совсем вязко. При определенных оптимистичных видах, я бы, пожалуй, продолжил путешествие, время еще было, но все что можно было наблюдать к потенциальному западу, так это поднимающиеся заросли южного тростника, а они точно не обещали в их зарослях клюквы. Я посмотрел  на округу, отметил со вздохом крестиком на карте пустышки и немного пройдя назад развел костерок, с которым мы и поели. Обратный путь не сильно отличался, разве только в том, что пришлось полавировать между озеро-болот, где в итоге я удачно выскочил на ту дорожку, по которой я на велосипеде до конца ее так и не доехал, не доверивши ей мою судьбу буквально с 500 метров, где она и заканчивалась. Место, где был зарыт в траве мой транспорт, я узнал легко и вытавши его на чистое место резво покатил до дому, который по меркам велосипедиста находился буквально за углом, километров 13-14. Теплый осенний воздух к вечеру достаточно разогрелся, чтобы преодолеть это небольшое расстояние с комфортом и легкой печалью от того, что месторождений клюквы найдено в этот день не было.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Вот и стало понятно, что от Новотроицкого не найти ягодного счастья, требовалось нащупать иные тропы к нему, несмотря на всю их скользкость. Для начала я раскатал карту местности, над которой я и завис закусав до смерти, в процессе обмысливания, последнюю в доме ручку. И остановился я на центре. По нашему, географскому, на северном направлении. Первый заход состоялся с северо-востока, на этот раз смещение достигло почти идеально северного направления. Для этого требовалось проехать по полям дополнительные километров пять, где вдоль реки уходила дорожка в самое подбрюшье болот,обещая великие болотные приключения и, возможно, клюкву. В центре Ново-Троицкого я свернул направо, в поля, проехал мимо злых собак около молочной фермы и вскоре уперся в канаву, что отсекала поля. С риском замочить раньше времени ноги, я перескочил через нее с велосипедом, пересек травяное поле и вновь оказался на дорожке, которая привела к целой системе ручьев и речушки. Три раза пришлось их пересекать, ручьи с ходу, речушку все же босиком, разувшись. Еще немного по прибрежному леску и резко налево, вдоль невидимой в деревьях речки. Километр, другой...слева мелкнуло что то вроде пруда. И здесь брали торф. Стадо коров в поле. Дорога становилась хуже и в итоге закончила свое существование сразу после того, как слева проплыл дом фермера вокруг которого там и тут паслись кони. 

Я уперся в бескрайние заросли тростника, за которым видны были начинающиеся деревья, смыкающиеся в дальнейшем в лес. Где-то за ним должны начинаться настоящие болота. Требовалось выяснить: как далеко до них, сколь просто добраться до них, и можно ли собирать на них урожай? 

Велосипед безропотно залез в тростник, я приметил одно из немногих деревьев, что встали рядом, а потом, по возвращению, все равно долго не мог найти его. Эти березы одна на другую. 

Встав у края тростникового поля, обозрел его и шагнул в неизвестность. Длинные, жесткие и сухие стебли местной травы окутали со всех сторон по самую макушку. Пришлось шагать по современному "компасу" - ДЖиПиэС. Захлюпало под ногами. Несколько сот метров и тростник немного уменьшил свое присутствие, стало видней горизонты. Я стремился к лесу, что лежал как раз на пути, мне казалось, что за ним и начинаются клюквенные болота. И я шел это проверять. Лес начинался постепенно, одно дерево, уже три, десять. В основном это были, конечно же, листвянки, но глубже стали встречаться и темнохвойные особи. На мое большое удивление одна из пихт была серьезно ободрана медведем, не то что бы вчера, но и не десять лет назад. Вот уж сюрприз, оказывается и здесь медведь любит показать кто в доме хозяин. 

Движение происходило замедленно, почвы не позволяли, кроме того, что и захламленность растительностью не позволяла. Я просто придерживался направления, тем более что и скучать не требовалось. Довольно плотно менялась обстановка. Вот только что шел по тростнику, потом просто открытая местность с багульником, и уже неплохой лес, а теперь болотистый горельник, который прерывается страшным, черным болотным ручьем. Кажется, что его непроницаемые темные воды бездонные, а топкая грязь готова засосать хуже французской любовницы до самой смерти.