ДЕНЬ НУЛЕВОЙ

Поезд на север. Прибытие. Выбор ночевки

Лето, как обычно, издохло с пугающей быстротой, вместе с тем освобождая тайгу от ряда проблемных деталей, такие как массовое движение кровоядных насекомых. От комаров и оводов до клещей. Нас, задубевших в невзгодах походников, этим, конечно же не напугаешь, но всегда лучше иметь чуть больше воздуха в растерзанных легких, чем дышать с той осторожностью, что не позволяет вдыхать кроме кислорода еще и комаров.

25 августа 2022 года отчаливал поезд на Ноглики. К слову предложения, делает это он каждый день, но билет на сидячее место мне нашелся лишь в этот день. Телепаться по неспешным дорогам Сахалина придется 8 часов, от 20 до 4 утра с хвостом. Еще и сидя...но что делать, денег впритык, и я на всякий в жизни случай экономлю. Так что отдав 600 рублей я мог не беспокоиться ни о чем, кроме того - как же пережить эти часы на кресле? Бывали в жизни приключения и  похлеще, но они забываются, а вот восемь часов поездки до Победино еще нужно пережить. Вагон был наполнен, сосед занял мое место у окна, но я не стал с ним спорить, рассудив, что так проще даже бегать время от времени туда, куда пожелаю и дергать никого не нужно. Так и было часов до 12 ночи, но потом сосед уступил мне мое место и тепло сказал "Спи, спи". Казалось он знал какие трудности мне предстоят и уже смотрел на меня с жалостью. И все же приятно, когда тебе уступают твое же место с теплыми пожеланиями. 

Поезд приехал без критических опозданий, и я соскочил мимо платформы, они почему то на Сахалине все короткие, на два вагона, и пошел по ночному городу куда-нибудь ставить дом. Я глубокомысленно осматривал обочины и окружающие небоскребы, и мне все не нравилось. Палатку хотелось поставить по ходу своего завтрашнего движения, мне казалось, что лишние 500 метров сильно помогут в будущем. 

На какой-то боковой дорожке в лесу, где она раздваивалась я и воткнул палатку, но чуть сбоку. Мало можно было предположить, чтобы на этой заросшей дорожке было мощное движение, но мало ли...А ставить куда то в поле или в лес...там трава, мокрая, а станет еще мокрей. Зачем? Если есть сухое место на перекрестке дорожек, вот каков был ход моих сонных мыслей.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Беспокойное утро. Ленивая корова и странная собака. Неожиданная помощь. Первые километры тайги. Знак. Дождь-бродяжка. Ранняя ночевка.

Как и предполагалось утро началось буйно. Промчалась какая-то легковая машина, потом затарахтел мощный двигатель около палатки. Я высунул свой чердак. "Ну ты и поставил палатку" - поздоровался местный, но бородатый мужик на маленьком, но трескучем мопеде, зачем то перегораживая дорогу со стороны трассы хилой веревочкой - "сейчас здесь коровы пойдут". "А, ну коровы то бог с ними" - ничего более креативного мне не пришло в голову, потому что дико хотелось спать в шесть утра с учетом, что лег я почти в пять. 

С нервным подергиванием я ждал когда пойдут коровы. Они и шли. Без спешки и надругательства над суетой этого мира. Гурьба этих философских особ прошла, и наступила тишина обещавшая сон, кроме Феклы. "Твою нехорошую задницу, чтоб тебя медведь задрал" - запричитал на корову из недалека тот самый пастух - "Опять ты самая последняя черте где, Фекла".  Он еще покричал на нее, но я что-то не слышал учащения движения свободолюбивой Феклы. Так они шли себе переругиваясь, пока совсем не затихли и не оставили мои сны в покое, с чем я и выспался часов до десяти утра. 

(Там была еще и собака, это был странный эпизод, который мог бы дать пищу для размышления множествам институтов по миру. Суть дела - лежу в палатке и натужно пытаюсь смириться с окружающей действительностью в целях уснуть. И тут мне в головную часть палатки как что-то прилетит, судя по ощущениям мягкое и как завопит собачьим обиженным голосом. Я так понял - собака бежала, не аллюром конечно, но рысцой, по своему обычному маршруту выстроенному годами и налетела на палатку. Но уже стояло себе светлое утро, и где же были ее глаза? Я так понял, что у собак есть некий встроенный навигатор, который придерживается пути, по которому собака ходит годами. Для ориентирования не требуется участия органов чувств, и даже мозг вполне может спать. Чем собаки и пользуются. Вот вроде смотришь, твоя собака деловито бежит на работу на пастбище. "Молодец" - думаешь ты "отрабатывает свои кости", а тем временем эта животина нагло спит, доверившись своему внутреннему навигатору, но ведь не придерешься! Иначе я ничем не могу объяснить с какого такого мохнатого дерева она с полного разбега при дневном свете врезалась в палатку.)

Обнаженному собраться - только подпоясаться и собрать палатку. Несколько пируэтов по не самым застроенным местам Победино, и вот я на дороге. Впереди предстоит длинный путь, если по прямой, то все 14 км. Это была какая-то загадочная дорога уводящая в тупик. Так мне говорил спутник. Для чего и с какой целью она такая хорошая мне было неведомо, но использовать это в своих целях не грех, но на пользу. 

Первые две сотни метров прошли успешно, я не устал, ЧСС оставался в норме, но я увидел указатель, что здесь находится могила Неизвестного солдата. Места эти знамениты жестокими боями, как раз в августе, но в 1945 году. Не так далеко к северу проходила граница с Японией, которая в честь этого события понастроила всяких тебе на любой твой вкус укреплений, с чем нашим пришлось недолго, но помучаться. 

Возникла нехитрая задумка посетить могилу. Я решил скинуть амуницию и прогуляться пешком без нее. Благополучно сбросил рюкзак, но тут послышался шум двигателя, странно напоминающий камазовский. Он и выскочил из-за мягкого поворота и грозно летел в мою сторону. Возникла неловкая паузка - быть или не быть? Впрочем этот вопрос в принципе давно урегулирован - если бог дороги хочет, он делает, а если нет, то значит только пешком. И я вытянул руку. Вскоре мы обменивались с водителем, лет далеко за 50+, важной информацией. И я узнал, что же такого добывается в конце этой сильной дороги, что она такая прекрасная. Это вода - в миру ее знают как "Смирныховская". Она чуть ли не лечебная, со множеством каких-то микроэлементов, из-за чего ее охотно покупают по всему миру, ну во всяком случае по всему Сахалину точно. Вот и таскают ее на Камазах из Победино в Смирных, где она и обретает имя собственное и уходит к потребителям. 

Я же огорошил водителя что иду в Пильво, на что его первая реакция была - развернуться и отвезти меня обратно до Победино, ведь дорога туда не здесь! Пришлось долго успокаивать его объясняя, что так и задумано. Сложно сказать насколько он поверил во фразу "так и задумано", но ехать он продолжил. Откровенно говоря я не рассчитывал на подвоз в этой местности. Фактически это экономило мне день. Со всем поворотами в легкую горку это почти 20 км, да еще и с самым что ни на есть полнющим рюкзаком. Да, точно день. 

Бог дороги сжалился надо мной, за что ему самые искренние благодарности. 

Кроме всего прочего водитель проводил мне некую экскурсию - о том, что вот здесь вдоль дороги было большое поселение Тополиное, но в период больших пожаров 1978 года оно сгорело вместе с окружающими лесами и остатки выживших переселили. С особой теплотой он мне показал место где стоял магазин у дороги, где всегда продавалась хорошая водка. 

Начались предгорья, скалистые небольшие сопочки ощетинились вокруг дороги, речка забурлила, Камаз запел натужней. Через мосток мы заехали во двор двухэтажного здания, где нас уже ждал работник местной водокачки. 

Работа загудела насосом, а мы трое, чтобы не мешать, отошли в сторонку и обсуждали есть ли здесь ягоды, а сохранилась хоть частями дорога вверх по р.Побединка куда я и пойду. Как здесь живет мужчина без связи то? Доходит ли рыба в эти воды? Много интересной и бесполезной информации я узнал прежде чем отправился в путь куда меня любезно проводил рабочий. "Вот, где-то здесь дорога шла" - указал он перстом в околоречные джунгли в коих и намека не читалось на какую-то там дорогу в каком-то прошлом. 

Страшно было себе представить на что я себя обрекал, ведь впереди десятки и десятки километров жуткой горной тайги. А хватит ли мне еды, а насколько сложная растительность. Да ну, можно долго перечислять вопросы на которые нет ответов, а идти нужно. И я ворвался в эту действительность. 

Обычная тайга, с обычной горной рекой, которую мне вскоре пришлось впервые переходить. Ботинки еще не знали, что они не перенесут  этого похода, но уже как то это чувствовали. Казалось даже их пробрал озноб, когда мы зашли с  ними в холодную воду. Я не зря сделал акцент на "холодную". В реках Сахалина температуры воды весьма разнятся. Кто перед сном почитывает мои опусы, тот на корке уже отмечает, что я отслеживаю эти факты и периодически мелькают оценки "холодно", "очень холодно", но бывает и "тепленькая". Вот горячая никогда не встречалась, это больше относится к Курилам, но на Сахалине тоже есть выходы горячих источников, которые попадают в ручьи и реки. Но будем уже наконец коротки - в этих местах вода везде очень холодная!

Уныло прошли первые километры, ну потому что они первые. А еще и рюкзак в полную силу давит всей силой гравитации. А я еще набрал такой еды, от чего любой скажет, что я ничего не смыслю в походах. Приличная лохань оладий залитых медом, жареные собственной рукой котлеты, яблоко и два помидора. Булка хлеба в этой компании смотрится уже не так дико. По плану это должно быть съедено частью в поезде, а чуть позже на дороге проскочившей под колесами Камаза. 

Через первый километр я полез на верха, они с одной стороны разгладились и кто знает, может там сохранилась часть дороги? Старый горельник, плоский берег превратившийся в полуболото, а чуть поодаль набирающий уровень в небо склон с елками. Малинник почти без ягоды. Вот и все что я нашел в медленной борьбе с этим хламом. Но стало суше и между деревьев появился клоповник, что меня заинтересовало, но ягоды не было. 

Вот такой монотонный труд идет час за часом. Ты постоянно ошибаешься то спускаясь к реке, то поднимаясь от реки - все равно при этом ошибаясь. В общем чтобы ты ни делал, ты все равно ошибаешься. Но раз в ельнике я зацепил небольшую дорожку, которая от такой радости сразу свалилась в реку. А так как я не видел ее больше километра, то почти искренне поверил, что она так быстро сдала свои позиции настолько схуднув в воде. Но на всякий случай решил не поверить своему счастью и глянул ГПС. Ха, и точно, это лишь приток, по которому я чуть было не рванул вверх, я даже название зафиксировал - Тетерев. Через 120 метров вниз по речушке я вполне убедился, что Побединка еще ничего себе женщина в соку. Мощные ее воды не давали усомниться в силах и стойкости ее. С этих мест начались широкие плесы с каменно-галечными полосами то с одной стороны, а порой даже и с другой. Само собой мостов никто не воздвиг и я самостоятельно форсировал воды. 

Требуется срочно отметить, что растительность здесь оставляла желать много чего другого, чего не было на юге. И здесь все зависит от заинтересованной стороны. С моей стороны это была радость - потому что высокотравье здесь присутствовало чуть ли только не для галочки. Оно было чахлей, разреженей и вообще реже встречалось чем на братском юге. Но все равно я предпочитал те же плесы и отмели, чем траву. Хоть и не водилось в них комаров, не было оводов, ну затем редким исключением, которое можно исключить из статистики. 

Иногда я видел окружающие вершинки. Были они сплошь заросшие темнохвоем, но заметно было, что старости в нем нет. Сказались вырубки и пожары, но за часть лет, что прошли без стрессов, тайга успела нараститься и уже смотрелась как матерый подросток.

И вот, я узнал первый участок дороги. Он зацепился за чуть приподнятый берег и пер куда-то вверх. Я вместе с ним и с каким-то медведем знавшим толк в использовании бывших дорог. Вам, наверное, смешно - подумаешь, какой-то один медведь прошел, тоже мне радость. Нет, это позволяет идти едва ли не в два раза быстрей и с меньшими затратами энергии, настолько это многозначащий факт. Но это нужно самому прочувствовать, чтобы оценить. И как здесь не вспомнить походы со множеством участников, а не с жалким одиночкой. Максимум который мне удалось достичь, это 6 человек. Порой мы дрались за право идти последним, или одним из последних. Пока пройдет 5 человек впереди тебя, то образуется такая тропа! Да еще и автонавигация включается, я даже читал на ходу, цепляясь частью взгляда за спину впередиидущего. А вот одиночка тащит всю работу один за всех, что делает солопоходы в таких условиях сложней нежели в группе. А вот где-нибудь в Крыму там наоборот, соло проще, чем в группе.

В какой-то момент яркая вспышка вернула меня в цивилизацию, а точней откинуло во времени. На дереве был приколочен дорожный знак. Он имел странновато приглаженную треугольную форму. Центр его был снесен дробью, и только верх знака читался в виде полоски. Значит была дорожка и даже со знаками, что ставит ее в ряд ух каких важных дорожищ! По старозаветной карте советского периода она уходит по Побединке до верховьев, затем соскакивает в речушку Борисовку и по ней скачет в деревни северней Победино - Рощину и Хандасу. До начала своего пробега по местным распадкам и сопкам я надеялся в уголках души, что дорога еще сохранила свой погрузневший статус дороги, ну хотя бы частично, а это дало бы мне великую скорость передвижения с малой нагрузкой. И хоть как ни вглядывался в спутник, и разглядеть не в силах признаки ее, но надеялся, что прячется она под пологом. Так бывало, и так я надеялся будет. Не было, конечно...Во всяком случае пока, но с рядом но, которые постепенно проявлялись, и началось это с дорожного знака. 

Местами все же дорога проявляла свой стойкий характер, и это заставляло меня резво ускорить скороходность. Если посмотреть на мой построенный маршрут от Победино к Пильво сверху, то можно видеть, как он принимает вид условно прямой уходящей по диагонали с того места, где во всю качают воду. Длинная диагональ пересечет в итоге государственную границу, ибо Победино это еще бывшая японская деревенька, а вот Пильво это уже исконно советская территория. Уже исходя из этого описания понятно, что диагональ в целом придерживается северного направления, но со сдвигом на запад, потому что Пильво стоит аккуратно на самом западном побережье какое только можно найти на Сахалине. Как же мне мысленно хотелось пройти Побединку в один победный бросок длиной в световой день, но то были пожелания на диване. Жизнь укоризненно ставила же меня на место. Дорога хоть и была когда-то, но все же в среднем чаще приходилось иметь дело с целинной поверхностью, чем хоть с каким-то подобием быстропроходимой бывшей трассы. И я медленно нес рюкзак к своей судьбе и Пильво. Каждый час расстояние между нами сокращалось на километр с небольшим. 

На большом каменистом плесе я впервые немного отдохнул. "А ничего, жить можно" - подумал я. Такой оптимизм зиждился на хорошем запасе питания, двух почти полных телефонах и паурбанке. Солнечную панель я осторожно не стал брать. 400 грамм лишнего веса всегда стояли между нами, и я подумал что смогу быть счастлив без нее, а время покажет  так ли это. Главное в тайге это ресурс. Если его достаточно, то можно не тужить и никуда не торопиться, что я и демонстрировал со всей силой своих способностей. Но как я ни старался, все равно уже шел почти три часа и пока не планировал на этом останавливаться, организм еще был молод и полон сил. Но тут случился дождемажор. Солнце, которое заигрывало с утра, вдруг уступило место странным тучам да еще и с громом, и без прелюдий как ливануло! Раздался характерный, пугающий всегда меня до дрожи, шорох по деревьям и траве. Начинай есть! Первое время влага только шелестела по верхушкам деревьев, но еще не вошла в соприкосновение, но поток был силен чтобы быстро прошибить прокладку между мной и небом, и я стал быстро набирать влагу и мысли как бы найти место посуше и позащищенней, но чтобы и дрова были на выбор. Минут пять-семь мне пришлось все же пройти, ведь тайга это не гостиница, номера не предоставляются по первому требованию. Я был в поиске плоского места, чтобы палатку поставить, чтобы навесик был в форме кроны деревьев, чтобы дрова были в шаговой доступности, и чтобы подача воды не исключалась, хотя это уже не такой уж важный пункт в райдере. 

Что-то похожее на требуемое встретилось на плесе удачно укрытом плотными крышами ив, с разбросанными дровами по побережью. Недалеко виднелись и ели, и даже береза со своей огнепламенной корой, а вода так вообще неслась в двух метрах. 

Так что еще не было и половины четвертого, как у меня уже все было как дома. Крыша над головой, теплая постель и печь в форме заготовки костра, но пока без огонька. Дождь метался от сильного до задумчивого. А я от одного дерева к другому, сдирая с одного шкуру, а с другого его сухие нижние ветви. 

Собирая дрова по плесу легко обнаружил следы прежней цивилизации. Кусок толстого металлического троса, какую-то жестяную крышку от техники. Чудеса, как же быстро природа съедает признаки человечества. Клянусь, что закинь сюда обычного человека, и дай ему оглядеться, он ни за что не поверит, что еще каких-то лет 40 назад здесь была дорога, и даже с указателями и знаками, как выяснилось. А сейчас здесь дружные ряды елей да пихт, как будто и не было ничего человеческого. 

А я полеживал бока в палатке, как обычно что-то читая, потом включил фильм "Завтрак на траве" и с непередаваемым исключением какой-то щемящей радости смотрел его. Как вдруг меня что-то толкнуло на подвиг разжигания костра. Вскоре он пылал, а котелок кипел, когда в разгар всего этого дождь уже ливанул не как шутка какая-то, а серьезно и с задором. Костер находился напротив входа в палатку, метрах в трех, как раз чтобы не сжечь то, в чем я укрываюсь от невзгод. И отпечаталось в эмоциональной памяти, как я выхожу подставляя спину дождю, чтобы снять котелок с кипятком, а в палатке жизнелюбиво разливаются звуки фильма. Как-то вот бы передать те ощущения.. Вы в глухомани, все связи с цивилизационным миром разорваны, вокруг среда не способствующая вашему выживанию, единственное сухое и теплое место в тайге только вот этот пятачок. Да еще и несмотря на то, что вокруг все сыро, промозгло ты нагло смотришь хороший фильм, а еще у тебя куча еды, а какая-то часть ее даже вкусная. Все это дает страшный контраст который рождает мощные эмоции дающие странное удовольствие. 

Я запарил куксы, кинул туда котлету, отрезал хлеба, впился в помидор. Так что все мои три банки тушенки пока оставались стратегически нетронутыми. А потом я пил чай со своими обвалянными в меде оладьями, хрустел жареным хворостом и смотрел кино. Кто нибудь да кинет мне что-то в виде упрека - "Ты же ушел от цивилизации, тут бы и время отрешиться от нее полностью и слушать, впитывать природу, а не всякие фильмы смотреть и книжки читать". О, да! Я часами лежу бывает и слушаю ветер, шум реки, или моря по случаю. Этого более чем достаточно, даже больше чем вы думаете, но в том и прелесть, что я могу в любой момент это делать, между делом и читая и смотря. Кстати, и чтение и просмотр при этом вызывают большее наслаждение, чем дома, в городе. Как будто обостряются чувства и желания, и от того же, что ты делаешь дома, ты получаешь больше удовольствия. Это уже философическое поперло, думаю стоит отложить на потом которое ни будет никогда. Вернемся.

Так первый день и завершился в палатке под шум дождя. Он еще пошумел какую-то часть ночи и притих.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Сушка. Дорога помогает. Зимовье. Выставка машин. И вновь дождь.

Утро было солнечное. Какая-то часть плеса прекрасно контактировала с солнцем, куда я заботливо и перенес подмоченные вещи и тент палатки. И пока я ковырялся в носу они благополучно изошлись паром. Я упаковался и полез в речку заодно рассматривая прикольные плиты над рекой. Огромная каменная плита удивительной гладкости несла себя в пространстве. Кое-где в ее щелях даже вылупились деревья, но в целом она была гладкой, массивной и матовой. Нечто подобное я видел только северней Пильво на море. 

Первое время река сильно вибрировала, в смысле извивалась, а потом получился прямой участок, который использовала дорога. Местность была исключительно удачно приподнята, что важно чтобы не зарастать приречной растительностью, чья способность быстро сжирать дороги сильно нервирует. Тут же было идеально. Прямой участок среди елей. Дорога была заметна и доступна для быстрого прохождения. Я развил приличную скорость. За этот час я прошел чуть больше 2 км. И все время попадались человеческие признаки. Прямо на дороге, на одном повороте, была жила какая-то халупа. Больше похожая на сарай. Она уже сложилась, и лежала почти блином засыпанная лесным мусором. Но с бывшей печкой. Может промежуточная будка для охотников когда-то была. Значит где-то должна быть основная. 

Все хорошее всегда кончается, и я опять ломился куда-то в светлое пильвенское будущее по травам и кустам. Но вот впереди мелькнула жилая постройка. Рабочий с водокачки упоминал, что где-то в самых верховьях Побединки стоит зимовье, и хоть это были далеко не верховья, но избушка все же оказалась. Я неспеша поплыл по траве к объекту. Конечно же нельзя пропускать обзорной экскурсии по таежному жилищу. 

Строения оказалось два, что побольше и что поменьше. Обойдя то что покрупней, я сразу понял, что местожительство заброшено. Не бог как давно, может быть даже два года назад, но скорее три-четыре. Дверь была заперта каким-то черенком от лопаты, внутри было сыро, очень сыро. Это вообще беда подобных жилищ, а уж если их не протапливают годами, то сырость быстро съедает внутренности. Вся одежда, одеяла, матрасы быстро всосав влагу начинают гнить, распространяя зловоние. Печь была почти целая, лишь труба в колене подвела. Глядя на утварь создавалось впечатление, что покидая жилье, люди не планировали что уходят навсегда. Разбитое радио снимало вопрос зачем на крыше торчит импровизированная антенна, прямо посреди стола лежал пакетик с кофе три в одном, который я прибрал. Взял и зажигалку. На окне стояло растительное масло совсем уж выцветшее в бутылке. Соль напиталась водой, разбухнув и потяжелев даже визуально. Но посуда была заботливо вымыта и блестела сквозь легкую пыль. Раскрытая книга про войну предложилась почитаться, и я проглотил пару страниц в тишине и прохладе зимовья, на улице такой желтый калорифер включился. 
Второе строение, по моему мнению, это старое зимовье, которое частично разобрали для постройки нового. Туда же, на новые стены, перекочевала и табличка "Идет валка леса, проход и проезд запрещены". Это послание с тех древних времен, когда здесь проходила дорога и лес ложился под ноги победителей-лесорубов. Охотники нашли, подобрали и приколотили для забавы на своей заставе. 

Делать мне здесь было больше нечего и я полез в гущу тайги дальше. Где-то чуть выше река делала рогатку, и я опять было не принял то за то, чем это не было. Но помня о подобных казусах, заранее приковал пристальное внимание к монитору путеводителя и счастливо избежал неправильности построения маршрута. Место перехода и перевода стрелок на другой путь, было затруднительным. Все было завалено деревьями, берег оказался обрывистым и сыпучим. Внизу, в воде лежала часть от наводного железного моста. Такие кидают через реки, быстро и проходимо для любой техники. Такая мощь еще долго не разржавеется до трухи. Так что и идущие за мной через двадцать лет, тридцать смогут удивляться как среди дикой тайги валяется полмоста. Но каким-то образом я переправился и тут же очутился в пологой местности занятой молодым, но уже с признаками зрелости, темнохвойном сообществе. Тогда я уверенно отказался следовать к  реке, а пошел все это срезать. Лес был на редкость чистым и приветливым, я пытался искать грибы. Даже выходить из него не хотелось пока резал угол. Но и он кончился, и я таки принял объятия высокотравной бестии.

Время подбиралось к близкообеденному от чего в желудке возникло ожидание, идя на поводу которого я уже стал присматриваться к удобной площадке для посадки. Но пока вместо удобных полян с дровами тайга вытолкнула меня на выставку машин. Видимо это была техника связанная с лесопилением. Одна за другой их квадратные кабины торчали между деревьями. Крышка одной из них уже прилично покрылась слоем плодородной почвы оккупированной растительностью. Убранство кабин было бедным, но табличка на одной из них хранила почти всю информацию которая прошла сквозь время и тайгу. И теперь, благодаря мне, человечество таки получила это важное сообщение, и оно уже не может считаться потерянным. 

Но обеду это все не нравилось, ибо откладывалось на неопределенность. И я присмотрел галечную набережную посреди реки, и даже собрал дрова и начал поджигать. А тут как бахнет со всех небесных стволов, что я так и остался в позе ЗЮ. И я понял - нужно бежать. Какое-то время мне дано было найти приличное место под убежище. Если бы меня застал дождь на открытом месте, да в разложенном состоянии, а дождь, судя по мощной грозе, обещался вёдро, я вымок бы как скотина, до трусов, хоть у скотины и нет трусов. 
Я быстро шел по лесу и смотрел во все глаза для избранного места, но пока все было не то, но и дождь еще тянул с выступлением, так согласованно мы и существовали какое-то время, пока все же не произошло то, чего мне ну совсем не хотелось. Организм мой был откормлен и находился в отличной форме, я совсем не планировал идти какие то жалкие три с половиной часа, а все же больше и глубже в местность, но осадки не оставляли выбора. Снаряжение у меня хилое и совсем не подходит под обильные водопады, а градусы уже не те, чтобы так откровенно махнуть на полное вымокание, все же на курносом носу осень. И вот он забарабанил, зашелестел...в общем заиздевался надо мной. И тут я все же зацепил краем глаза искомое. Плоское и под защитой большой ели с подстраховкой небольшой пихты. Я суетливо забегал вокруг убедившись, что все в порядке, место под палатку не отвечает высоким международным требованиям. Неизвлекаемые корни ели топорщили поверхность. Я должен был отказаться от установки лагеря здесь, но не мог, дождь поливал как из пушки. Вынужденность - это порядок определенный Вселенной, чтобы мы не испытывали сомнений, а делали сейчас и конкретно. Так я и поступил, и не пожалел. В дальнейшем я вполне мирно уживался с корнями, ловко извиваясь между ними во время ночных сновидений, а уж днем так вообще использовал их как подлокотники. 

Это прозрачно дает понять, что в этот день я уже никуда не пошел. Ходовое время исчислилось в какие-то жалкие 3 с половиной часа, что совсем немногим переплюнуло вчерашнее. Как долго дни будут плеваться друг с другом? Как то грустно вопрошалось мне в тени большой ели, под сенью которой я с невеселыми мыслишками посматривал на дождь беснующийся за пределами кроны. И между делом еще кипятил воду, но не торопясь. В купе со всеми событиями я решил сделать пропуск обеда, немного потянуть время и сразу же оказаться на временной шкале ужина. Ничего лучшего для растяжения времени нет как варка риса. 

Как я уже пытался сказать - место оказалось в целом удачным, если исключить бензопилой большие корни под палаткой. И если палатка своим входом все же немного выходила в стратосферу соприкосновения с дождем, то место под костром, чуть правей, если смотреть со входа палатки, было идеально замаскировано от падающих слез неба хвоей домашней ели. Я был в безопасности, и лишь шлейф неудовлетворенности километражом за сегодня, шевелился во мне задевая гордость походника. 

Но такова наша таежная жизнь, нужно исходить из реалий поливающих окружающую тайгу всепроникающей влагой. Я решил, что пока не стоит идти любой ценой, ведь буквально пятнадцать минут и я буду мокрым включая трусы. И рюкзак у меня без защиты, и палатка, и даже пенка пропитается водой. В мокром я не согреюсь, не смогу отдохнуть. А что будет завтра? Будет ли хуже, или еще хуже? Вот и балансируешь, думаешь, и стараешься не рисковать. 

К счастью еды у меня достаточно, если не перезимовать, так провести лишний день другой в этом прекрасном месте, или еще в каком, но чуть дальше. И я пока не спешу торопиться. В конце концов рюкзак станет легче, а мне веселей. 

И оказалось, что я встал на месте, где кто-то, когда-то...(да что гадать, те кто в избе жил, до нее не так далеко), поставил ловушку на соболя, ну так и оставил ее ржаветь. А палка, на которой крепился капканчик, была в прекрасном состоянии чтобы стать дровами. 

Я сварил чудесный рис. Не торопясь долго колдовал на медленных углях его томление. Здесь важно не торопиться, не гнаться за скоростью подбавляя огоньку, тут нужна трезвость взгляда на то положение, что рис нужно томить. Какое-то время я держал костер практически в состоянии полусмерти, давая рису несильно подкипать, а потом кинув туда деревяшек, переместил котелок в край костра, вот прямо так смело на землю, при этом периодически разворачивая его на 180 градусов. Через промежуточное расстояние времени я кинул сверху тушенку, меньше половины. Впервые я открыл банку, первую из трех. Тушенку лучше не перемешивать на этом этапе, оставляйте их томиться так. Рис отдельно, а тушенку в свою очередь на верху этого риса. И лишь перед самым поеданием по братски перемешайте их тела, и тогда это будет первосортная еда! 

День завершался прекрасным ужином. Телефоны как обычно дарили мне интеллектуальный досуг, и вечер закончился на уровне. 

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Дождь. Вынужденный отдых.

Третий день можно описать быстро и безболезненно. Весь день шел дождь, лишь к вечеру немного остыв от своего буйства, он прекратил изливать свои эмоции на деревья и траву. И я даже было качнулся в своем праве ходить. Еще чуть чуть и свернул бы лагерь, чтобы хоть немного пройти вглубь, но судьба в виде дождика быстро напомнила мне о благоразумии, я охолонился. И все же это была не та тюрьма, что опутала меня по членам в прошлом году на пути к г. Штернберга. В том вопиющем случае палатка стояла считай под открытым небом, да и дождь был посильней и попродолжительней, вот вляпало же меня пойти в те дни, когда по Сахалину прошел самый сильный дождь в сезоне. Сегодня я был волен выходить из палатки в любое время часа и осуществлять прогулки в тюремном дворе. Это четыре метра до костра и вокруг него. Это был безопасный периметр. Таким образом я неспешно приготовил завтрак, пропустил обед, ибо нефиг, когда бездельничаешь переводить продукты, а на вечер макароны с небольшой долей тушенки все из той же первой банки. А за вечерним чаем я неспешно грыз хворост и чувствовал себя на самой вершине подушки блаженства. Ничем не отличалось от лежания на диване дома, только лучше, ведь прямо за окном дикие виды тайги, шум дождя и запах ветра. А внутри я попеременно то читал, то смотрел какие-то фильмы или даже спектакли, учил японский, потом читал на английском. Проводил свой досуг с пользой, но с удовольствием. Вот таким образом я по быстрому закрыл третий день, чтобы встретить четвертый. 

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Дождь закончился. Долгожданный выход. Вновь дорога ведет. Побединка пройдена. Штурмую Острую. На вершине. Царство голубики. 

Ночью то шел дождь, то чаще нет. С раннего утра он с какой-то нерешительной робостью начался было, но затух как лампочка на рассвете. Я стал дожидаться покуда ветер не сдует воду с деревьев, а иначе эффект без дождя, но в дождь - быстро научит сухость любить, когда со всех деревьев будет поливать как из пожарной машины. Но процесс этот довольно скоростной, конечно же при эффекте ветродутия, чего недостатка не наблюдалось. В листве шумело, а иногда даже гудело. 

Я радостно слушал шумы обрушения шквала влаги и мысленно оказывался на вершине Острой. Было это несколько смело, ведь не зная условий путей подхода, трудно было что-то планировать, но хотелось. После похода, я на всю жизнь запоминаю топографический вид местности, потому что ты просто порами впитываешь постепенно каждый миллиметр карты. Глаза закрываешь, а в них карта. 

И тут как рванула небесная взрывчатка, что без шуток, у меня палатка аж волной прошла. Я напрягся в ожидании. Редко радуешься обманутому ожиданию, и это было то самое исключение из всех правил.

В 11 часов и 15 минут я покинул насиженное место. Оно стало моим домом на две ночи, закрывало от непогоды, но я подло не чувствовал грусти расставания, радуясь лишь тому, что наконец-то в пути, и что прогресс передвижения восстановлен! Вперед к вершине!

И первый час я не шел, а парил. Организм отдохнул так качественно, что буквально пел. А речка резко схуднула и стало понятно от чего вода в ней несколько мутновата. Реки Сахалина отличаются чистотой, но в ряде мест несут на себе печать мутности. Все зависит от района и пород образующих ложе рек. Сахалин довольно богат на разнородность, возраст и состав их. Чистейшие воды в Восточно-Сахалинских горах, на Сусунайском хребте, в верховьях Мицульского, в районе Спамберга, где был один особо поразительный чистотой вод ручей. А вот на Побединке вода сразу оказалась с мутнинкой. И именно здесь я хорошо видел причину. Поток резал какую то рыхлую породу и обретал просто глинистый цвет. Можно себе нарисовать картинку, какой армагеддон творится во время сильных дождей. 

Путь немного сузился в долине, и я оплетая ноги крапивой, выкарабкивался через поваленные стволы и перепрыгивал большие промоины. Только вскоре долина не прощаясь раскинулась далеко по сторонам и река почти исчезла обретя покой в болоте. Без знания местности, ну или без ДЖиПИэс, было трудно вообще понять куда пошла речушка, то ли почти прямо, то ли вправо. Но здесь интриги не получится, как ни натягивай, всем известные навигационные системы быстро разрулили ситуацию и я направился со смещением вправо. И вот здесь все встало на свои места. Дорога заняла командную высоту и повела по левому берегу реки никуда не дергаясь. Она держалась той требуемой высоты, которая не позволяет реке заглатывать ее своей ненасытной поймой и в то же время не прыгает по склонам как бешеная олениха. Качество и протяженность этого качества, были здесь наилучшими на всей линейки Побединки. Так часто бывает, когда старые дороги лучше всего консервируются именно в верховьях. Но не стоит представлять себе дорогу как дорогу. Это уже давно не дорога, это лишь местность немного более удобная, чем все окружающее тебя великолепие. Потому что склон подрезан, потому что растительность на ней немного менее жутковатая, потому что почва под ногами более плотная и не амортизирует настолько сильно, как целина, а это съедает часть рабочей энергии и это плохо для скорости и устаешь быстрей. 

Я с неувядающим удовлетворением смотрел на расстояние что покрывалось мной. И к моему дивному удивлению карта сообщила, что где-то в недалеком будущем исток Побединки. За которым почти сразу начинаются владения другой водяной системы - Борисовки. А это именно она, которая доставит к Горе по высоте 1275. На этот момент цифры исчислялись в 500 метров. Получалась ерунда, даже ниже пика Чехова при выходе из города. Так что ж мы молчим? Быстрей вперед! 

Дорогу стало заносить вправо, и я даже потерял ее, потому что впервые встретил бамбук, это заставил дернуться сердечные ритмы, уж больно это растение меня нервирует даже одним своим видом. Правда, я старался рассуждать трезво - "Так далеко на севере не может же бамбук быть таким же упоротым как на юге, ну не может, нужно в это верить". И пока мои трезвые ожидания сбывались. Его небольшие кучки не влияли ни на что, я быстро стал свидетелем кончины последних вод Побединки и вновь вышел на дорогу, которая, согласно картографическим сведениям, делала крутой крюк, чтобы сгладить подъем и выходила на ручей уже на той стороне. Я не стал пользоваться ее услугами, не потому что был такой смелый и дерзкий, а потому что она здесь так заросла, что никак. И пошел напрямик через темнохвой. Перевал между системами был настолько хлюп, что не знай что это перевал, так и не подумаешь. К тому же он был скоростной, потому что расстояние короткое. И вот я уже незримо чувствую, что спускаюсь. Важнейший этап в моей жизни пройден и даже закончен. Побединке конец, я встал на прямой путь к Острой. 

Вскоре зацепил ту дорогу, она диагонально уходила не туда. Я задумался...пойти с ней до момента впадения в Борисовку, а потом по ней уже вверх, или спуститься к ручью, нагло его преодолеть, штурмануть склон и выйти на берег Борисовки? А по нему, чем Ямбуй не шутит, пройти сколько то в тиши темнохвойной тайги?

Пользуясь удобным случаем, я развалился прямо на бывшей дороге и перевел дух. А потом встал и сделал дело - пошел спрямлять путь вниз через ручей, а потом вверх. Выйдя на высокий берег над рекой я шел вдоль. Река была в жуткой дали где-то внизу, а я лавировал между елок и пустых кустов голубики. Кустистость голубичника потрясала меня, так же как и полное отсутствие ягоды. Всегда северА славились ягодой, ее обилием и доступностью, но в этом году я остался без витаминных добавок. И это чревато. 

Темный лес торчал обрубками пней. Пни были огромными и старыми. Как эксперт я могу определенно заявить, что это японские порубки. Здесь до границы еще далековато, так что это не было даже приграничной зоной, и японцы не стеснялись. Судя по останкам - лес здесь был величественным, хотя и сегодня это была сплошная тайга, только гораздо более молодая, чем 80 лет назад. 

Не расколотый входящим ручьями берег тянулся на километр, и это было многообещающе. Я наметил большой ручей на карте впадающей в реку, и загадал там сесть за обед. Оставалось еще чуть больше километра. День, требуется подчеркнуть, выбешивал своей серостью и сыростью. Дождя не было, но все вокруг было напоено влагой. Все сочилось водой, благо с деревьев почти не брызгало. Дрова обещались быть с изюминкой, розжиг костра, исходя из этого, развлекательным, а все потому что сырость. 

Вскоре какая то сволочь взрезалась таки в берег и заставила меня соскочить в пойму реки. Там я брел по траве, руслу и преодолевал, согреваемый скорым обедом. 

Не настолько расстояние до ручья было грандиозным, когда я выполз на противоположный берег, он совсем был близок к реке. Так как он был плоским, то и образовать овраг тоже не мог ни один. И я беспрепятственно шел к ручью и обеду. В этот момент солнце намекнуло о своем существовании, что просто потрясло меня жизнерадостностью. Но баловать оно меня не собиралось, и опять образовалась водянистая  мгла. "Да и фиг с тобой" - подтянул я цинизм и расположился на обед обнаружив сухие ветки елки. Она, елка, дает такую возможность даже в серьезные дождевые неурядицы. Нижние ряды веток глубоко запрятаны под ее юбкой, и остаются огнепригодными почти всегда. В отдельные дни дождя это вообще единственные пригодные дрова во всей тайге. Я как раз нашел подобное месторождение, что позволило мне запилить костерок. У меня с собой было три таблетки сухого горючего на всякие такие себе случаи, и вчера я воспользовался уже третью таблетоса. Совсем не обязательно тратить полностью всю матчасть. Цельная таблетка горит минут 7-8, треть поменьше, но все равно более чем желательно, чтобы поджечь вяленые в воде дровишки. Канолевые таблетки имеют другую свою ценность, которая еще мелькнет серебром в недалеком будущем.

Кипяток дал возможность запарить куксу, кинуть туда остатки тушенки и съесть это с хлебом, а на второе чай с хлебом же и джемом "Махеев". Получилось весьма содержательно, ну может потому что я полирнул еще и конфетами типа батончик.

До вершины по горизонту оставалось меньше 3 км, но вертикаль давала большие искажения чтобы в чем-то быть уверенным. Я все еще не понимал, успею ли взойти, или ночевать под вершиной. 

По ходу движения были следы съема лесных сливок, но уже нашими. Валялась даже бочка годов 50-х. Она была хоть и железной, но с отдельным железными обручами. Можно было иногда читать "усы" деревопромышленников, и забегая немного выше, я отмечу, что лес валили вплоть до 800 метров! Я шел, но иногда вставал в глубокой задумчивости, когда видел нечто пригодное под ночевку. "Может быть?" - предполагал я и тут же отказывался. Нужно идти, ресурсы не бесконечны, а впереди еще длинный путь...и не только по тайге, а еще и по морю километров за 50 в общей сложности. И я таранил все более ухудшающийся путь. Ель и пихта сходили на нет, ручей сужался, растительность повышала свой мусорный рейтинг, а скорость падала. И только физическое состояние продолжало оставаться на хорошем уровне, все же неплохо, что я не накопил усталость, отдохнул и оказался в оптимальной форме в этом трудном месте. А тут еще и места пошли такие, что ночевка возможна была лишь без палатки, нависая над рекой в почти стоячем положении. Так что отсутствие соблазнов хорошо сказались на моей мотивации идти не оглядываясь на последствия, нужно только набрать воды на последнем издыхании ручья. В этот раз странно что я не забыл бутылку.

На каком-то повороте ручья я опять начал лезть не на ту особь, в смысле ручья. И немного подрал кожу через буйные заросли, чтобы напрямик, а не в обход по руслу ручья, так жаль было терять расстояние и высоту. Но вылез я не на шипящий ненавистью ко мне ручей, а странную булыжную мостовую, впрочем мостили ее небрежно, и камни торчали как иголки у ежика в силу их возможностей. Местами по бокам пролегали небольшие канавы, или даже рвы. Судя по всему здесь пролегала неуемная страсть воды в период бурных эмоциональных перепадов дождей, или линялых от тепла вод. Они проскакивали через это место, как спирт через пищевод. Но регулярной воды не было и следа. Для паники было место. Ведь я оставался вроде бы без воды, но я слишком опытен, чтобы разбивать пластиковую бутылку о камень, я знал, что такие сухие долы часто встречаются на ручьях Сахалина. Вода уходит на второй уровень, но при этом редко такие участки имеют значительную протяженность, и тем более они почти никогда не бывают постоянны. Но пока я бодро поднимался в крутую стенку по чудесной дороге проложенной мне природой к вершине. Мне это нравилось, не упрись я во вновь отрывшиеся кровеносные сосуды ручья. Вода летала со скалистых оснований подтачивая крутые свои склоны имевшие склонность к подмыванию, ведь были они рыхлые. Породы сползали в русло, забивали его жидковатой грязевидной массой, а иногда делали это совместно с деревьями, которые воинственно топорщили ветви и заставляли меня делать головокружительно опасные обходы по крутым склонам с неустойчивой почвой. Вряд ли это можно назвать смертельным, но занудным, трудозатратным и физически накладным это точно. Где-то меня ждет праздничная кривая в 1000 метров. 

Рано, не поздно, но закончились и эти неприятности уступив место другим, хотя вру,  наступила эра приятного ручья. Он неторопливо петлял вниз по плотному руслу, но чистому и незамутненному. Набор высоты оказался близок к критическому, я лихорадочно высчитывал насколько он больше, чем на пик Чехова, или на Спамберг, и только лишь пик Пушкина стоял почти в одном ряду. Но меня все устраивало, не думайте, что жалуюсь. Время клонилось к шести, и еще было световое время в запасе, чуть больше двух с половиной часов, а вершина была уже в досягаемости, а иначе быть не могло, мне негде здесь ночевать. Стали видны широкие виды, я мог неплохо различить Поронайскую долину. Непривычно с такой высоты не видеть моря, для Сахалина не типично, оно везде, но это часть его была самой широкой, больше 160 км, и я не мог видеть восточную морскую сторону, а западная пока подло скрывалась.

Ручей отлично довел меня до искомой изогипсы в одну тысячу метров. Незримая, но такая изящная в своей красоте. Остались плевые 275 метров, но крутые и с непонятной доступностью. Что там с дрекольем стланика? Ну или другими населяющими эту местность растениями упорствующие в своей решимости не пускать меня в божественные верха.

А чуть позже по правую сторону открылся основной хребет. Постепенно он уравнялся со мной, а потом поддался немного, и вот я уже воспарил над ним. Ручей же забился в траву, но все еще нес в себе воды, что не заставило меня усыпить в себе бдительность пропустить последнюю воду. Этот момент наступил быстро и двухлитровая тяжесть бутылки с готовностью усложнила мне жизнь своим весом. Подрав поверхность одежонки по сухому руслу через траву, я вознамерился изменить курс влево. Это и соответствовало картографическому направлению вершины, и разреженные, кривые деревца дарили чистоту околоих пространств. Крутизна склона компенсировалась хватанием за их стволы, что еще больше сбивало меня с пути истинного, как я потом с опозданием раскаивался, но не так сильно, чтобы рыдать. Но на заметку юному юннату, который пойдет за мной, лучше идти до предела совершенства русла ручья, и лишь когда он упрется, то свернуть влево и почти сразу, без всякого противодействия, под ногами расстелется ковер альпийской поляны. Делаешь проход на другую сторону по таким же полянам, и с западной стороны можно чисто взойти на нее, как я позже выяснил. А так как я всего этого еще был лишен, в смысле знания, то шел не так, не туда и с подвигами. 
Первая часть героического пути прошла без нареканий, и я даже вскоре вышел на неплохую поляну покрытую невысокими кустами голубики, но не это нанесло по мне сокрушимый удар, а то, что на кустах развесисто, как сережки в ушах девчонок, висели ягоды. 

Не сказать что ягодное полотно было плотным и всепоглащающем пространство, но достаточным, чтобы я мог почувствовать вкус ягоды, непристойным образом чавкая и размазывая синий цвет в округе рта. 

Но забота, тяжкой глыбой уже лежала печатью на моем челе - совсем рядом стояли минные заграждения стланика. Тяжелая артиллерия гор. Она не пускает наверх случайных путников, и создает большие потери тем, кто все же проникает за периметр ее заградительного огня. Острые глазки мои заметались в поисках разрыва, но ровный строй зеленых защитников не давал шанса, и кряхтя под грузом обрушившихся на меня невзгод, я раздвинул первый куст. 

Что сказать, это печальнейшие моменты походов, но раз вписался, то греби до конца, как я по морю стланика. Первое время его кустистость еще позволяла дышать, а потом схватила так за горло, что я света белого не взвидел. Но все же хоть и медленно, но двигал себя поперек склона, чтобы все ж увидеть поодаль куцые верхушки небольших берез. Там кончай есть, хоть ненадолго, но кончай. 

Выдавив себя из тюбика стланика, я шел другой неудобицей, но оглядываясь себе за спину, это было уже не так проблематично, сложно и печально. До вершины оставалось 250 метров, и это гигантское расстояние в этом эпицентре взрыва разнузданных растений. Я выдирал себя, отдельно рюкзак из плотных рядов всяких кустов и мелких шаловливых деревьев. Если бы не было защитного мешка на палатке, то ее бы уже у меня не было, а пенка была из плотного материала. Есть разные виды пенок, есть суперлегкие, но зато они рвутся даже от порыва ветра. А вот есть тяжелей, плотней, но в борьбе с подобными ухватистыми гадами она стоически переносит трудности, неся при этом незначительные потери. Такая была и у меня, так что спокойствие за нее было у меня уже почти в крови. 

Но тут все же случился исторический поворот в этой истории, на что я еще раз сделал себе замечание, что нужно делать хорошие спутниковые карты в хорошем разрешении в подобных местах, тогда бы я видел где поляны, а где стоит обойти! Не раз же уже бывал в подобных ситуациях, но история учит тому, что не учит ни чему. 

Я знал, что где-то вокруг вершины есть много полян. Знал я это из рассказов спутниковой карты, причем после серии шаманских церемоний. Спутниковые снимки районов бывают в разные времена года. И самые бесполезные это зимние. А вот летние, да осенние более информативно приятны (попробуй только сходу найди такие), потому что в них можно осязаемо наблюдать во вполне четкой цветовой гамме, где бамбук, а где стланик, где елань, а где альпийские поляны. Я даже клоповку так искал, и находил, что принесло, да и все еще приносит - некоторый доход. В данном же случае один расход - нервных клеток, потому что я разгильдяй. 

Так я себя  ругал ругал и доругал таки до начала полян. Вдруг, из-за очередного куста стланика передо мной раскатились поляны! Они чередовались со стлаником, но который был опущен ветром, и не обладал таким уж едким зеленым цветом, и стался почти по земле. Я выдохнул, казалось, не только легкими, но даже мизинцем, когда ступил на первую поляну. "Трудно передаваемо" - всего лишь жалкие, беспомощно унизительные слова не передающие труднопередаваемость передачи облегчения, кроткого счастья и торжества творящегося в душе, голове. Вихрь космического торжества прошествовал сквозь мое естество в одно мгновение, подхватив и быстро поставив на место, но оставив память ощущения полета за пределами Вселенной. Так что и правда трудно передаваемое. 

Вокруг была удача. Удача полного видения гор, хребтов, Поронайской долины на десятки и десятки километров. Мне повезло. После серии дождей и туманов оказаться в нужном мне месте в удачное время. Бывает в нашей жизни с котомкой на шее, что идешь, восходишь, но сталкиваешься с серой стеной перед носом, за внешней оболочки которой остаются не увиденное, не ощутимое тобой великолепие мира. И ты остаешься со своим восхождением похожим на сломанную игрушку. Получить ты ее получил, можешь даже перед друзьями похвастать издалека, но обманув их, ты не обманешь себя - она сломанная. И я был счастлив, что Ямбуй подарил не сломанную игрушку. Нет дороже подарка!

Виды, виды и виды обступали меня. С высоты почти 1300 метров, при ясном то солнце! Торопиться не приходилось, времени еще было достаточно. Не спеша я шел по полянам витиевато растекающимися  между хиловатым стлаником. Как гордый крейсер я шел по ним к вершине. Тем временем я пытался расколоть загадку, почему она называлась Острой? Все что я видел и чувствовал было пологим, и на даже минимальную остроту не тянуло, но может быть с другой стороны условия заточенности поменяются? Я неумолимо надвигался.

Стояла безветренность, и опушенные листья стланика уныло смотрели в пол усыпанный многочисленной брусникой, что явилось для меня предметом зависти. Столько богатств лежало под ногами. Никто сюда за ней не ходит, никто не собирает, никто не продает и не покупает. 

Уже перед самой вершиной, метров за 50, стланик все же набрался наглости и попытался воспрепятствовать мне. И пусть он не был богатырского вида, мне было влень ломиться через него, для чего и был разработан план по обходу немного слева. Лева не подкачало, и ручеек открытого пространства запустил меня на выпуклость вершины. Ура! 1275 метров подо мной! Небольшой чистый пятак самой пуповины содержал в себе не только условную точку высоты, но и масенький гранитный столбик. Такого крошечного триангуляционного столба я еще не видел. Это был японский знак. Он торчал из земли буквально сантиметров на 15-20, в то время как все остальные, которые я видел, содержали в себе не менее 70 см. Это означало лишь одно, не то что японцам жалко было гранита, а труднодоступность этих мест. Тащили они их на горбу, и сюда дойти с тяжеленным гранитным знаком, так хребет переломится, и они нашли выход в виде миниатюризации. 

С вершины я увидел другую сторону мира, западную, а так же почувствовал ветер по лицу. И был он не ласковым. Не холодно-колючим, но каким то прохладно-пронзительным. Было зябко, но терпимо. Не холодно, но не комфортно. Примерно такие ощущения вызывал этот внезапный поток воздуха, которого совершенно не случилось на восточной стороне. В заходящее солнце смотрело море и отсвечивало точно в глаз лунной дорожкой. Справа светилась острой вершиной (не ту гору назвали Острой) Она. Первую секунду я задал себе вопрос, "что за сопка есть?" и тут же дал ответ "Это же Китоуси, ты на ней был, дурак". Совсем близко торчала тоже высокая, чуть за 1200 м гора Лунная. Был у меня план. Что вдруг эти горы имеют по своей внешности альпийские полянки, и тогда я взойду и  на Лунную, и совершу таким образом траверс этой системы, и с другой стороны мягко спущусь на ту сторону, в нужную мне долину. Глядя же на все это в живую, стало понятно, что только за миллион долларов, все остальные варианты совершенно и полностью исключены. А между Лунной и Острой существовала ложбинка, вплоть до 920 метров высоты, но при этом с одной особенностью. Горное озерко 60 на 30 метров. Оно не было прикрыто разлапистыми деревьями, и уже светило призывом прислониться к его красоте. Вокруг него расположились открытые поляны, что уже вызывало подозрение. 

Солнце под заходящим углом особенно контрастно выделяло горы, хребты, долины, и я фиксировал это с глубокой благодарностью за предоставленную возможность. Я знал, что завтра, возможно, это все будет окутано простыней тумана, и нужно брать сегодня, а то завтра будет не унести. 

Из технического - на вершине была хорошая связь, с полноценным Интернетом. Поронайская долина сливала в силу все свои сотовые базы, но батарея жрались со скоростью не предназначенной для длительного нахождения на связи. И быстро отправив сообщения, я опять погрузился в информационную трясину забытости. 

Покружив по полянам я стал планировать ниже, ближе в сторону озера. Ночевка на самой вершине не представлялась как возможность. Ветрено...и этого достаточно, но еще и площадки под палатку нет. И без особых мыслей, кроме общей восторженности подозрительно смахивающей на опьянение, падал на озеро. Это была северная сторона Острой, и занимали ее сплошь поляны, в массе своей брусники, что раздражало. Это как под ногами лежат тысячерублевки, которые ты не можешь поднять. 

Выйдя под (а точней "над") "мой" ручей, я и убедился, что нужно было идти до конца его, где меня и встретили бы почти сразу эти полянки, а потом делай с ними что хочешь, но что уже сделала бестолковая голова, то сделала. А за 700 метров до озера, я нашел небольшую приподнятость, что закрывала от ветра, и в то же время под ней была почти плоская полянка, окруженная стлаником, что давало дополнительную защиту и доступность к дровяному складу. 

Ссылка на полную книгу - 50 рублей спасут отца сахалинских походов! Если вам, конечно, будет настолько не жалко 50 рублей, чтобы быть интересно.

Ссылка на продолжение.