8 сентября 2023 года я выдвинулся из города Макаров (Сахалин), что на восточном побережье острова, чтобы пройти по одноименной городу реке до почти самых истоков, где громоздится гора Беловая, наивысшая в этом районе (1131 м), сойти в убегающие с нее ручьи и пробраться на Тунгусское плато (950 м), загадочное и малоисследованное, с него выйти на заброшенную дорогу Углегорск-Гастелло, быстро соскочить на озеро Перевал, откуда спикировать по сетям ручьев в сторону Тельновских термальных источников (Юно-кава онсэн), где уже должна быть легкая цивилизация. На эту цель я отвел 15 дней автономного похода по беспощадной сахалинской тайге, где только по прямой значилось 84 км (на северо-северо-запад), что в условиях дикого бездорожья, очень немало.

Итак, планы сверстаны, снаряжение упаковано, продовольствие сметано, что вылилось в 20 кг веса. Полная раскладка будет приведена ниже по тексту, а пока позвольте уже начать первые шаги в сторону грандиозного приключения в таежных и горных местах. 

Первая часть пути намечалась на поезде. Электричка до Поронайска выходила в 16 часов и катила 3ч45м до города Макаров, называвшийся при японцах Щиритору. Городок небольшой, при японцах народу накопилось в нем почти 16 тыс, при кровавых большевиках немногим меньше, что-то около 12 тыс, сегодня же это один из самых крохотных городков России - из 1119 городов страны, он по населенности занимает почетное 1051-е место (5 с половиной тыс). 

По прибытию поезда в Макаров, до захода солнца оставалось с полчаса, плюс гражданские сумерки, что давало почти час света. Немного согнувшись под рюкзаком, пошел вверх через центральную часть города на выход, в сторону реки. В этот день, 8 сентября, погоды стояли  на редкость летние, температура уверенно пробивала двадцати градусную отметку вправо и по аллеям и веселеньким улицам гуляли массы людей, если принять во внимание что "массы" - это в макаровских масштабах. С недавних пор малые городки Сахалина немного подкрасили, сдули с них пыль и облекли дома в разноцветные фасады с цветастыми крышами, что пошло на пользу эстетической стороне населенных пунктов, что впрочем не снизило сокращение населения. 

Макаров богат историческими памятниками и объектами. Через один из них я прошел и даже задержался около. Это памятный камень с надписями на русском и японском языках о разыгравшейся здесь трагедии - пожаре японской школы, в ходе которого погибло много детей. 

Другие объекты я обошел стороной - а это монумент советским воинам освободителям, японский храм, краеведческий музей, монументальное здание заброшенного Бумагоделательного Завода японской постройки.

Макаров остался за спиной, а передо мной шумела река Макарова, или в просторечье "Макаровка". Сразу за ней топорщилась сопка, где на боковой вершине торчали огромные белые шары ПВО-шной части Они не скоро исчезнут из моей жизни. За рекой тоже теплилась жизнь: частные домовладения, какие-то свинарники и еще бог знает чего или что. 

Дорога пошла вдоль реки вглубь суши. Это все еще был город, ведь дорога асфальтирована и стоят пиками столбы с освещением, которое включилось на моих глазах в сгущающихся, как сгущенное молоко, сумерках. Требовалось вставать на ночевку. За плечами 2 с половиной километра от станции, а впереди огромные расстояния тайги. По самой что ни на есть прямой - до цели 84 км (попытка измерить все кривые показала уже 118 км, а если учитывать, что это очень грубый расчет, да приплюсовать восхождения на две высоты за тысячу, подумать о ряде узких ущелий, высокотравье, стланике, бамбуке которые устилали путь явно не красной дорожкой, да вспомнить небольшие сопочные перевалы и другие сюрпризы тайги, то можно понять, что эту прогулку трудно назвать простой). Такой точкой являлись горячие источники на реке Тавда, известные как Тельновские (японцы звали их Юно-кава онсэн), по имени ближайшего поселения, которое благополучно выселили в 90-е годы. 

На самом краю последних метров асфальта и освещения вниз ныряла дорожка. Там, на берегу реки была возможность поставить палатку. Точно перед носом, метрах в 70-ти, окнами в реку пялился какой-то дом служебного пользования, через широкую реку мигали стеклами частные дома. В самой реке шумно плескалась горбуша и ни одного бродячего человека, лишь изредка шуршали по дороге машины по своим срочным делам. 

Расправив палатку, достал съедобные припасы. На вечер и второй день у меня была припасена готовая продукция из кулинарных отделов магазинов и компот сваренный собственноручно. Этим я растягивал автономность, которая вполне могла и затянуться сверх срока, назначенного мной. Благодаря этому не пришлось распаковывать котелки, жечь костер, что тоже хорошо сказалось на первоначальном настроении. Количество продуктов пока заставляло несколько путаться, что и куда положить. Печенье в центр всего урагана, чтобы так обложить, чтобы не превратилось в пыль, запихать по щелям все пакеты куксы, макаронам так же выделить такой угол, где их не размажет в капусту. А так как доппаек первого вечера у меня ехал в отдельном пакете, то ничего не пришлось вытрясывать, чтобы на утро играться в тетрис. И полевая одежда еще была чистой, это тоже сыграло роль не  распаковывать рюкзак, достаточно было просто растянуть палатку. Поел вкусной еды, почитал, поговорил по телефону пока была возможность и уснул в ожидании главных событий, которые не замедлили явиться на следующие утро. 

Ночь, требуется сказать, была очень теплой, немного более двадцати. В этот поход я взял термометр, чтобы понимать каким температурам я буду подвергаться. Всю ночь спальник валялся где-то в ногах от жары такой. 

Утром я быстро связал в сноп палатку и пришпилил ее позади рюкзака, на этом собрание закрывалось. Дорога приветствовала меня, я начинал далекий, трудный путь. Условно я делил его на два больших этапа. Первый это по реке Макарова до вершины горы Беловая (1131), вторая с самого пика Беловой до Тельновского термального источника. Дальше поход как бы кончался в моем воображении и это было несколько самонадеянно, но я верил в бога дороги и полагался на него, а там посмотрим. 

Внутри каждого из двух больших этапов были свои этапчики. Первый это добраться до карьера по текущей дороге - именно до него явно шла дорога, а дальше наступал туман войны. Вероятность дорожки, пусть и рваного типа существовала до бывшей деревни Еловая, подробный рассказ о ней ждет вас впереди, так что не переключайте страницы.Вот второй этапчик у нас и числился до Еловой, а уже от нее наметил третий - до самой высшей точки моего похода - горы Беловой. На этом расчленение этапов пока заканчивалось, я с трудом мог себе представить, что смогу дойти по такому сложному маршруту до Беловой, поэтому предпочитал не загадывать далеко.

Первые километров шесть дорога как бы внедрялась в тело Сахалина, бодро держа направление точно на запад, чем мало приближала меня к Беловой, и лишь по исчислению этих километров она выходила на требуемое направление и начинала щелкать километрами сокращая расстояние до Беловой, до которой по прямой было 46 км. 

Редкое дорожное движение не нервировало. Для себя я решил, что голосовать сам не буду, а если кому-то станет жалко странствующего пилигрима, то отказываться не стану. С тем и шел пощелкивая по сторонам фотографии. Справа текла Макаровка за которой торчал значительным пиком в 714 метров холм имени адмирала Макарова. Мне придется по длинной дуге полуобходить этот пупырь несколько дней и сегодня он был в самой непосредственной близости. Его покатые бока обрывающиеся в сторону реки даже вызывали первый восторг и я забежав на небольшой отвал над дорогой, делал первые фотографии походных впечатлений. 

Дорога тянулась извивающейся лентой не предвещая эмоциональных всплесков и все так же огибали меня редкие машины не выказывающие никакого желания переместить мое тело хоть в какую-нибудь даль. Примечая их волей-неволей, мне вскоре стало понятно, что большинство из них уехали не так далеко, чтобы сожалеть о том, что не пришлось прокатиться. Слева по ходу строились какие-то объекты явно энергетического характера. Во всю рокотала техника и рабочие сосредоточенно возились на площадках. Я же медленно проплывал мимо их суеты под тяжелым рюкзаком. 

Ровно через час я остановился и скинул обузу с плеч. Маунтинтоп мой новый рюкзак, который поступил мне на вооружение лишь в этом сезоне и успел обкататься в 3 походах, чтобы убедиться в его надежности и удобности. Я всячески постарался его облегчить убрав защитный чехол, сняв затяжки на верхнем клапане (они съемные) и срезав их на нижнем (они не съемные), чем облегчил его с 2160 грамм до 1995. Семьдесят его литров надежно вмещали мои вещички так, что еще и оставалось пространство. После моего боевого Дойтера 40+10 это казалось сродни чуду. 

Солнце разыгралось и положение спасала бутылка с компотом в который был выжат цельный плод лимона. Я лежал на въезде в пределы чьей-то дачи под сенью ив и горестно осознавал насколько далек и сложен путь, и все же где-то поглубже, в других слоях, колыхалась радость, что я пошел и что сделал уже первые шаги, а значит пройду, потому что смогу, а смогу, потому что хочу. 

Периодически дорогу пересекали ручьи, как большие так и поскромней и почти в каждом из них громоздилась горбуша. Врезался в эмоции один из них. Перед  трубой, проложенной под дорогой, столпилась немыслимая толпа рыбы. Тело в тело, одно над другим они бились грудью в попытке исполнить закон своих природных инстинктов, которые диктовали  им двигаться вверх, чтобы выкопав ямку плавниками, дать жизнь потомству. Труба, поднятая слишком высоко над уровнем воды, сливала поток недоступным водопадом и не было шанса лососю уйти в верха, чтобы стать родителями. Чья-то небрежность при прокладке трубопроводного мостоперехода стоила жизни тысячам рыб, и так из года в год...

Сделав фотографии столпотворения горбуши, двинул далее с ужасом ожидая подобной картины и на других ручьях. Забегая вперед скажу, что нет, остальные охотно пропускали всех желающих выше. 

Дорога перестала изображать из себя витиеватый шланг, а встала в прямую линию вдоль которой расположился основной макаровский дачный массив.

Не понятно почему и откуда это взялось, только рюкзак становится тяжелей, чем он есть, а трудность трудней своих объективных показателей, когда дорога прямая и видимость ее границ тянется километрами вперед. Спасают какие-либо отвлекающие объекты и здесь повезло. Дачи выдавали оживленный пейзажик. Каждая из них представляла собой целый мир той семьи, которая ей владела. На все вкусы домики, сарайчики, даже грядки порой представляли собой целые произведения искусств. Это и занимало внимание отвлекавшееся от излишне прямых дорог с легкой пылевой завесой от проходящих машин. А ближе к концу массива еще и мелкий ручей вызвал рябь тревоги за проходящую по нему горбушу на нерест. Зная местные нравы в условиях удлинявшихся с каждым днем ночей то... К счастью, рыба про то не ведала и упрямо толкала воду лбом, перекатывая ее через себя, столь худ и мелководен был ручеек. 

Последние сотни метров до карьера обозначенного на карте. Машин с него не поступало, поэтому оставшийся путь прошел в тишине нарушаемой плеском реки. Последний человек, перед пропастью полумесячной ямы дикой тайги, был встречен мной у заградительного шлагбаума свисавшего тонюсенькой веревочкой с двух столбиков. Сбоку торчал кунг из которого неторопливо вышел мужчина и дал мне надежду, что дорожка идет ни как не меньше 9, а то даже 12 км по реке. Ее изредка обкатывают квадроциклы. Сейчас же дорога туда закрыта этим грозным препятствием, ведь идет нерест лосося. Когда он узнал куда я иду - солнечно улыбнулся и сказал - "Я бы не пошел". На этом теплом пожелании я оставил юдоль цивилизации и распрощался с человечеством на ближайшие недели. 

Сразу за поворотом устроил себе очередной отдых, где радостно напевал песню дороги. И она заструилась. Придерживалась лишь правого берега реки и мне не пришлось мочить ноги, лишь большой приток заставил попрыгать по бревнам залома, только бы только не распрягать ножную упряжь. Да, было понимание, что рано или поздно мне придется держать ноги в воде, потому что вынужден буду идти реками, ручьями и озерами, только пусть это будет потом, не сейчас. А сейчас мне дарило отличную дорогу. Она бежала среди пойменных лесов и широких полян с явным наличием жизни на них несколько десятилетий назад. Самая дальняя жилая точка была еще далеко впереди. Речь идет за деревню Еловая.

Она когда то занимала благоприятный участок тайги в среднем течении Макаровки. От городка ее разделяли 27 км по прямой, с поворотами расстояние уже выбивается за 35, а с подсчетом всех мелких петель, вылезает за все 40. Это было селение тесно связанное с лесодобычей, своего рода столицей лесорубов. Деревня была основана при японцах, которые просто ошалели от подобных лесных богатств - где основными породами росли пихта сахалинская и ель аянская. Лиственницей здесь и не пахло. Японцы настроили только Бумагоделательных заводов на острове 9 штук, и они требовали кушать, постоянно, 24 часа в сутки. У японцев было две рабочие смены, каждая из них загибалась в дыму заводов по 12 часов. Лес рубили так, что щепки не успевали приземляться. И называлась тогда деревня Щирафуки, наши не стали мудрить и после взятия южного Сахалина в свои хозяйские руки, назвали тем, чего видели вокруг, а это была в основном ель, вот и стало Еловое Еловым.

Потянулись русские и украинские и другие народы СССР в эти места, шли не от хорошей жизни в своих винницах, калугах, рязанях. Большой процент был переселенцев с Западной Украины. Целых десять лет формировалось население, чему мешали катастрофы. Одна из них произошла в 1954 году, когда деревня сгорела процентов на 80. И людям пришлось поселиться даже в конторе правления. Дети не бросали учебу, перебравшись в старый, еще японской постройки барак. И жизнь брала свое несмотря на оторванность Еловой от цивилизации. Мостов по реке даже не пытались строить, ибо во первых сносило с дикой силой по весне и даже по осени, когда тайфуны демонстрировали впечатленным материковым жителям свою мощь. Главная же причина была в сплаве леса. Техника тогда была дефицит, да и слабенькая, вот и взяли воды Макаровки на себя честь вывоза леса. Сплавляли по весне, когда большая вода, и мосты были бы помехой. Даже почтальон с мешком почты за плечами долго ходил между Макаровым и Еловой пешком по пуганной дороге. 

Все это не смущало жителей, они строились, заводили сильные хозяйства и жили одной, большой семьей. Если нужно было, они собирали деньги по кругу, чтобы выкупить корову уезжающих и отдать ее многодетной семье, слишком бедной, чтобы мечтать о покупке кормилицы-коровы (реальный случай). Ударно работали и получали большие по тем временам деньги. Почти никто и не думал покидать столь благодатные места, бросать родные дома и полюбившиеся сопки. Только леса становилось все меньше, экологическая озабоченность по поводу сплава все больше и вдруг оказалось, что Еловое больше не требуется на карте страны и людям велели собирать вещи. Это случилось в 1975 году. Еловчане расселились почти по всему острову. Поселок Соболиный Поронайского района обзавелся целой улицей еловской коммуны, осели люди и в ближайшем Макарове, и в Поронайске и даже далеком Невельске. Так людская жизнь быстро исчезла из этих мест. Тайга мгновенно занимает отнятые когда-то человеком пространства и я шел посмотреть, а что-то еще напоминает о большом, в 100 с лишним дворов поселении?

Дорога была в прямом смысле дорогой. Ее порой давили колесами транспорта, в основном квадроциклами - этот юркий и проходимый транспорт стойко вошел в нашу жизнь за последние лет двадцать и проплешины его колес где только не мелькают. Я бодро, насколько позволял вес рюкзака, давил расстояние вверх по реке. Саму реку я и близко не видел, она оставалась где-то справа. Сегодня была поставлена цель - река Виктория. Это был самый большой приток Макаровки по всей линии ее течения, от верхов до самого морского устья. С поворотами это примерно 17 км, для первого дня будет достаточно, слабовольно думал мозг. Если без трелей соловья, то рюкзак настолько придавливал, что это действительно был достойный результат, если дойду. 

Примечательности отсутствовали. Трак то немного взлетал, то едва заметно снижался. Гора Макарова двигалась в такт вместе со мной по правое плечо. Раз в час я падал в тень кустов и довольно долго лежал привалившись к пузатому рюкзаку. 

Перед системой впадения Виктории находилась огромная излучина Макаровки и судя по древней советской карте, где даже Еловая еще числилась жилой, дорога уходила глубоко в теснены, прочь от реки. Это оказалось небольшой сопкой, путь в который был заметно тернист и потен, ведь дорога пошла покорять местные высоты срезая длинную излучину. 

Я шумно задышал и полился горячей водой. Не хотел бы я штурмовать Беловую с таким рюкзаком, благо до этого мероприятия еще неделя и вес будет уже не тот, и нужными мышцами обрасту. 

Удивительно сознавать лежа на диване, насколько это был короткий подъем. Вот поворот на верховые участки Виктории, а вот уже и самый пик подъема, с которого дорога ринулась в низа. За разреженными рядами деревьев вдруг показалась большая гора на боооольшом таком расстоянии - и я подумал, а не Беловая ли это?

Дорога запетляла размашистыми движениями в сторону сближения Виктории и Макаровки. Я лихорадочно посматривал на навигатор ожидая уже встречи с назначенной точкой окончания похода, во всяком случае на сегодня. Дорога же никуда не торопилась и поводила боками то в одну сторону, то в другую. И все же в какой-то момент она буквально выбросила меня на берег реки. Множество километров мы не виделись с ней и настал миг ее первого пересечения. У берега вяло держали курс по течению белесые лососи и я почти наступил на них в своих синих тапках, настолько это были апатичные создания находившиеся на самом излете своей жизни, уже через две недели вся река будет пестрить их умершими телами, представляя собой прекрасную пищу для всего животного сообщества тайги. 

Немногим повыше, метрах в 30, в Макаровку заливались воды Виктории. Они немного контрастировали с Макаровскими в пользу кристальности чистоты. Макаровская река являла собой легкую мутнинку, зато представляла вполне комфортную температуру воды, и я с легкими, приятными ощущениями не дергал ноги в конвульсиях холодных впечатлениях, с чем и перешел широкий поток стремящийся к морю. Была лишь одна печаль на дежурстве - не потерять тапки. В мая мне пришлось бегать за одним таким беглецом вниз по течению. Наученный опытом, я ставил ногу под таким углом, чтобы встречать "лбом" ступни течение и оно вдавливало обувь в босу ногу, не позволяя никому дезертировать. 

Благодаря ширине не скованной в панцирь узкой долине, река могла позволить себе растечься широко и довольно. Поэтому река пустила всю свою силу в ширину, не давая расти себе в глубину, а небольшой уклон не разгонял скорости. Где-то выше, где воды хоть и сильно сточились, и река по теоретической возможности обязана была представлять более легкую цель для перехода, на практике такой возможности не давала, потому что уклон и некоторая узость долины, делала из речки хоть и маленького, но свирепого зверя. Здесь же Макаровка походила больше на ласкового теленка. 

Переправа прошла удачно, от меня никто не уплыл и я не заморозил ноги. Вода была настолько теплая, что даже промелькнула огненная мысль искупаться и частично я это осуществлю ведь я пришел домой. 

Огромная речная отмель простиралась во все стороны. Кроме всего того приятного, что она была большой и открытой, так еще и солнцем заливалось, висевшим астрономически точно над Викторией. Да и с востока горизонт был относительно чист. Для чего мне все эти счисления? Солнечная электростанция требовала перманентного освещения прямыми солнечными лучами, и чем прямее они будут, тем качественнее обещается зарядка. Прошлая ночевка уже начала точить заряд одного из телефонов, потому что Интернет, да и день-деньской проход тоже подъел в процессе ориентировки на местности и съемках приятной местности и вообще явлений разного характера. 

Незамедлительно установив "антенну" раскладной панельки, оставил телефон на растерзание солнцу и засучил рукава в первом серьезном разбивачении лагеря. Из рюкзака полетели вещи, которые я обещал подробно взвесить и донести до страждущей публики номенклатуру и ее вес. 

Палатка - 1.800 г.

Спальник и чехол - 940 г.

Рюкзак - 2000 г.

пенка - 409 г.

котелки - 200+225=425 г.

кружка - 66 г

нож, чехол, ложка - 90+2+23=115 г.

тапки - 284 г.

солнечная панель - 424 г.

пауэрбанк - 224 г.

фальшфейер - 230 г.

мелочь (удочка, фонарь, мыло, термометр, пила и пр.) - 350 г.

спальная одежда, носки - 425 г.

бутылка - 56 г.

Итого 7722 г.

Это не считая телефонов, куртки, походно-нательных вещей, полуботинок

Теперь, что было с едой. Ситуация критическая на пятнадцать то дней! Потому что тяжелая. 

рис, гречка, сухая картошка, манка - 1304 г.

сахар - 879 г.

джем Махеев - 322 г.

печенье - 1052 г.

сгущенка Рогачевская - 676 г. 

кукса (15 пачек) - 1050 г.

макароны (2 упаковки) - 927 г.

тушенка (6 банок. 5 говядина, 1 свинина) - 2351 г.

конфеты и шоколад (2 маленькие "Аленки" и один "Риттерспорт") - 1112 г.

соль - 105 г.

каша (15 пакетиков) - 635 г.

суп-пакетик - 58 г.

чай - 35 г.

мясные чипсики - 200 г.

кофе три в одном (6 шт) - 90 гр.

Итого: 11320 г.

Это не считая взятую готовую еду, которую большей частью прикончил в вечер первой ночевки в Макарове, хотя остаточные явления ее продолжили путь. Это часть нарезанного батона тщательно вымазанный лично мной маслом, мясо по-японски для ужина второго дня, компот уничтоженный в течение первого дня путешествия.

И все же официально у меня получилось чуть меньше 20 кг веса. Бывали веса и побольше, чего уж тут скромничать... Только и двадцатка стоит того, чтобы пожаловаться, что тяжело. Утешала лишь мысль о временном факторе, который безжалостно будет выжирать у меня вес в продуктах. Это все планировалось и я внес в график неспешное начало похода, дабы позволить телу попривыкнуть, обтереться в прокрустовом ложе рюкзака, дать прорасти требуемым мышцам и смириться с незавидной судьбой ломовой скотины, и, конечно, подъесть продукты для облегчения. Свято выполняя план, я и не торопился сегодня, пройдя в итоге 17 км. Результат, мягко говоря, скромный. 

Расположившись на отмели, вознамерился развести костер и с горячего порыва стал щелкать зажигалкой на самой середины каменистой отсыпки. Ветер легко задувал мои усилия и этим заставил думать. Отойдя ближе к прибрежным зарослям, выбрал небольшую выемку в ней, где благополучно запылало рыжее пламя. 

Наступило время титанов. Титанового котелка и кружки. Они впервые приняли участие в походном фестивале. С бьющимся сердцем и поднявшимся давлением, пристроил котелок на палку, и котел повис над пламенем собирая на тело первую сажу. Уже через минут десять он забулькал кипятком. Сказать в целом за котелок из титана хотелось бы хорошо. Он выполнял свои заветные функции по приготовлению. Объема был 1600 мл по заявлению продавца, а по факту такое количество воды помещалось под жвак. Легкий мухлеж, конечно, однако для меня и рабочего объема 1450 мл, было уже улучшение. Прежний стальной котелок вмещал едва ли 1300, а главное весил почти 400 гр. против 200. И да, объем тоже был приятен. Если закипятить лишь воды, то стальной малютки хватало даже на троих, а если варить уху, или макароны в "гнездах", то наступала легкая перегрузка и вода так и норовила выдавиться наружу. Кроме того, при наборе воды с целью уйти подальше от источника воды вверх, где не так сыро и прохладно, это тоже вносило вклад в водообеспечение. Так что, как ни крутани, во всем чувствовалась выгода. И чистится он так же беспроблематично, как стальной. Страхи написанные в некоторых источниках, что титан нагревается и что-то там пригорает, оказались необоснованными и раздутыми. Легкие недостатки были связаны с тем, что крышка не так плотно накрывалась, как у стального и захват крышки в верхней ее части, не фиксировался в стоячем положении и сильно нагревался. Из положения выходил проще репы - просто перед готовкой втыкал в дырку захвата палочку подходящего размера и проблема неожиданно растворилась, как зарплата в пятницу вечером. 

Титановая кружка была выбрана размером в 350 мл. Эта цифра тоже натянута до самого края кружки, факты говорят об объеме под 320 мл. Этого объема достаточно выпить кружечку пахучего чая, или кофе. Края кружки позволяют не оставить шкуру рта, ошпаренную раскаленным титаном. Остывает она быстрей, чем сосуды с двойными стенками, как моя прошлая, уволенная за излишнюю стальную весомость, но если пить не откладывая, то удовлетворение градусом вполне соответствующее чаепитию. Огромным плюсом кружки явилась возможность кипятить в ней на сухом горючем. Раньше я проделывал это неуклюже во втором, малом котелке. Было проблематично устроить его на таганке, кроме того немалая часть энергии уходила в разогрев крупного тела его. Подобный способ разогрева является ответом на некие экстремальные вызовы, неизбежно присутствующие в длительных походах, и этот момент еще наступит. Благодаря такой возможности, жизнь в экстриме становится более сносной. 

Выпив чаю, я расположился полежать и посмотреть. Выходило еще и послушать, ведь кроме плеска речистого потока, были звуки играющей  рыбы. Основная толпа ее собралась у другого берега, у самого устья Виктории. Задувал ветер, внося свою лепту в гамму звуков. Иногда я бегал посмотреть зарядку телефону, и убеждаясь, что все идет по плану, вновь мечтал о прохождении и в который раз подсчитывал в уме продукты - эти подсчеты будут идти со мной рука об руку на протяжении почти всего похода. 

Вечером дождался момента ужина и незамедлительно осуществил его. Не залезая в основы продуктовой корзины, ограничился лишь пачкой куксы и заранее заготовленным мясом по японски. С чаем доставил себе удовольствие тем батоном, который был промазан легким слоем масла. Поместив на ломтики еще и сладкий кетчуп "Махеев", счел сегодняшний прием пищи великолепным. Шесть стратегических банок остались не вскрытыми, и это теплом легло на мое сердце. К тому же на случай голода у меня была рыболовецкая вязанка, от чего сердце вообще растаяло и я уснул.

Следующий день принес солнце, много солнца. Быстрей паровой машины я задвигался, чтобы разместить солнечную панель навстречу солнечному явлению. Урожай зарядки не замедлил заколоситься выдавая 1100 миллиампер. Так что к началу выхода на основном телефоне уже было 97 процентов. 

Пока телефон пыхтел набираясь сил, я старательно укладывал съестные богатства. Требовалось соблюсти некую систему, в центре мироздания которого находилось печенье. Важно было не допустить его раскола и распыления. Рюкзак просто играл пространством, как ограненный драгоценный камень. Я годами ходил со своими 40+10 литрами и привык к извечному дефициту внутреннего пространства и вот я вырвался из оков и теперь 70+5 казались мне пятикомнатной квартирой. Даже для 15 дневной автономки эта котомка оставляла резервы внутренностей, я бы легко мог замахнуться и на 25 дней, если бы не соответствующий вес. Да, можно использовать сублиматы, легкие и крутые, только у меня денег столько нет, поэтому я пользуюсь старой и такой доброй тушенкой. 

Дорога начиналась где-то в зарослях тальника. Грубо продавив растения массой квадрика, ездоки выскакивали на верха и летели по левому берегу вверх. Мне было не ведомо до какой точки они добираются. Хотелось бы верить, что до  Еловой. С этой верой и беспощадным в своем весе рюкзаке, я двинул вверх по течению и по дороге. Вокруг меня торчала пугающая растительность во главе с крапивой, и лишь один представитель кустов взбодрил меня красными красками ягоды - сахалинская красная смородина. Она почти успела поспеть к моему приходу. Затененные плоды еще были полузелено-красные, а верховые гроздья сияли кремлевскими звездами. Шурша травой по одежде, я проникал с дороги за обочины, и собирал полную жмень, чтобы потом идти по дороге сплевывая остатки кожурок и семок. Ягода заходила со странным чувством прекрасного удовлетворения. Мягкая кислинка давала всякий отлуп малейшим попыткам жажды. Убедившись в исключительной полезности продукта, еще раз забрался в кустарник и обеспечил себя запасами для последующей варки компота на ужин. 

Дорожка быстро уперлась в вилку стыковки двух речушек - Речистой и Щепотка. Их совместные мутноватые воды попахивали знакомой вонью дохлой рыбы, которая услужливо раскидалась тельцами по берегам. Медвежий ресторан на свежем воздухе. Мне же это меню было не по вкусу, я больше думал как перепрыгнуть через поток. Снимать обувь не хотелось и я выискивал возможность перелететь. Пройти по мосткам легших деревьев возможности не было в виду отсутствия полегших деревьев. Покидав камни на край берега, сделал попытку. Она оказалась частично успешной, это меня устроило. Дальше дорога двигалась по левому берегу и была прекрасная погода, я еще не закусывал губы от усталости, неистово любовался отдельно открывающимся видам. Так прошло порядка 2 с половиной километров. Карта все так же уверенно велела дороге идти тем же берегом. С этим поспорили люди на квадроциклах и путь резко оборвался в реке, как бы намекая, что мне придется проплыть свой путь. С великой неохотой разоблачился, влез в тапки и переполз. На том берегу подумалось, что я набрал достаточно мучений, чтобы отказываться от наградного отдыха. Минут двадцать я влачил прекрасное существование подвернувшись под солнце и даже сняв верхнюю нательную одежду. Самое смешное оказалось за тутошним поворотом реки. Это случилось в считанных десятках метрах. Оказывается, река делала такую петлищу, что квадроциклы еще раз пересекали воды Макаровки, естественно это касалось теперь и моей личной жизни.

Еще раз я проделал работу переобувки и залез в воду. В этот раз процедура вызвала некоторый сбой программы. Воды речки запрудились, а там где было мелко, вода неслась как с горок в аквапарке. Предпочтя горкам углубленное место, едва не подмочил низ рюкзака. Выдох облегчения, когда миновал самую глубину, облегчения не принес. Ближе к берегу сгрудился ил. Был бы я в ботинках, то и ничего, а вот тапки выдерживали натяжение едва-едва. Один раз засосало так, что я чуть не лишился тапка. Борьба все же закончилась в мою пользу и вот я в недосягаемости, на безопасном берегу. 

Четкие рисунки колесной "обуви" указывали путь по галечно-песочной поверхности в верхотурья. Если бы не недавний заезд залетного квадрика, я бы немного позволил себе растеряться, столь значительны были пространства речного царства в виде широких пляжей и отмелей и где там проходила дорожка, еще нужно было подумать, попробовать и побродить. Я хоть и любитель обстоятельно потопать ножками, но в данном случае предпочел бы немного сократить поиски и был благодарен свежему, как бабушкин пирожок, следу. Он и вывел меня ровно в требуемую зону. Дорога залетала в прибрежный лес состоящий из все тех же ив, ольхи, ильма. Прорезав дикие джунгли, дорога с уверенным видом понеслась куда-то выше. Эта скачка длилась недолго, так что она невидимой нитью проникла через речку и явно пошла по реке. Не споря, вновь, уже в третий раз я переобулся, потом вновь обратно обулся и пошел пиная прибрежные камни. Я верил карте, которая точно утверждала, что теперь то дорога побежит никуда не сворачивая километров пять по правому берегу. 

Колесный путь и правда со свирепой решимостью вонзился куда-то налево и резво стал набирать высоту. Теперь можно верить карте в серьезность намерений трассы. Она четко вышла на высоту какого-то плато и встала в коридор, подобно воздушному судну. Никуда существенно не сворачивая она бежала в том же направлении, что и река - на север. Однако речка то делала различные игривые повороты, а вот дорожка напоминала струну. Километры стали податливы, как девушка на втором свидании. 

На верхах дорога, казалось, сохраняла свою свежесть несмотря на проносившиеся вокруг нее ветры времен и лишь рюкзак напоминал о себе давящим весом и скрипом. Почему-то первые дни он немилосердно скрипел седлом под всадником и я уже сочинил в головном мозгу гневную жалобу в офис "Маунтинтоп", как вдруг на третий день он прекратил карусельный скрип и только всхрапывал изредка при сильном движении.

Размеренность движения казалось так и сохранит свой темп до момента ночевания. Так бы все и сложилось, если бы не коварные речушки появляющиеся откуда-то из далеких урочищ сопок. Они прорывали глубокие полутоннели о которые спотыкалась дорога. Когда-то были мосты, а теперь увы... Первым был безымянный ручей; квадроциклы направились в сторону реки и резкий спуск заставил побороться с рюкзаком, который так и норовил разогнать меня сверх положенной скорости. Ручей так же пованивал тухлой рыбой, как и его большой Босс-Макаровка. Резкий подъем вернул дорогу к дороге. Более мелкие ручьи доставляли меньше требухи забот, зато срывали скуку размеренности пути. 

Тихоня был первым с именем собственным, потому что больше, весомей. Схема подтвердила свою работоспособность - дорога вниз, дорога вверх. Я чуть было не поскакал по старожильной дороге, хорошо хоть быстро сообразил, что впереди меня ждет большой провал в огромный овраг и без спорных моментов поплелся в резкий скат квадроцикличного варианта. 

Еще пара километров прошли под мерный скрип рюкзачной увертюры. Дорога была уверенно непоколебима и будь рюкзак полегче килограмм на семь, я бы за день мог дойти до Елового, только я не торопился. Требовалось размазывать нагрузку, как масло под икру, не толсто и равномерно. Если рвать шкуру, то организм быстрей теряет вес, дольше восстанавливается. На коротких походах допустимы героические подвиги, длинные же требуют более тонкой настройки, чтобы поход не превратился в изматывающую работу, когда не видишь ничего вокруг себя: горы, реки, скальные обрывы вызывают одно лишь раздражение. А после такого выхода лечишься с месяц от стресса такого. 

Бирюза (речка) удивила нестандартным обходом. Какие-то квадрики стали описывать круги по лесу, а часть ездила по староветхой ветке, во всяком случае не так много тонн воды с тех пор утекло. А еще меня влекли туда чьи-то ноги оставившие следы. Им было от силы неделя-полторы. Раз туда (и оттуда) ходили люди, так это верно проходимый путь и я пошел по завитушке основной когда-то дороги. Она делала шаблонный уход вдоль углубленного русла реки, чтобы по пологой выйти на воду и затем вновь начать ту же пляску, только в другую сторону. С пол километра это и продолжалось, затем встреча с брызгами реки и дорога испаряется. Нет ее на том берегу нигде, да и берег слишком нескромен в своих градусах уклона, чтобы на него еще и дорогу прицепить. Этим фокусом меня не удивить, так низко поступают все подобные дорожки. Они скрываются под водой, продолжая неуклонно свой путь по речке, а в качестве дополнительной подсказки виднелись спилы деревьев вверх по руслу, верный знак продолжения трассы. Шлепая полуботинками по мелкой поверхности воды, устремил вверх свои помыслы и физическое тело и я. 

Справа стал заметен буйнопомешанный ручей впадающий в основной поток и я тут же напрягся. Подобные ребята порой становятся воротами в нужный мир, при этом все следы они ловко заметают своей водяной "метлой". И верно, спилы деревьев по основному ручью дезавуировали согласие быть, да и трава сомкнулась подозрительно плотно. Ступив в воды ручьевого пасынка я чуть прошел по нему и вскоре убедился, что это и есть выход. Под полсотни метров вода и дорога составляли плотный конгломерат, чтобы все же расстаться. Дорога быстро закончила оборот вокруг своей оси и вновь встала на стрелку компаса - на север. 

Время незаметно сокращалось к темноте, чего я не боялся, ведь вскоре будет стыковка с Макаровкой. Бытовало мнение, что там же, на ее берегах и заночуем поэтому я спокойно ждал развязки. Она явилась без пыли. 

Трасса спустилась к реке и я завертел головой в поисках пристанища. Места были широкими и открытыми, длинные пляжи с выпирающими камнями гарантированно исключали постановку палатки. Имелся и плотный тальник, куда тоже не сунешься, а на границе каменистой поверхности и ивняка царствовали топкие поляны. Выше не пройдешь там прижим, ниже тоже все плохо. И на той стороне я не видел ничего, чтобы утешило мое разбитое сердце. Перед прижимом в реку с нажимом входил ручей и я метнулся туда, чтобы убедиться что и там ничего хорошего. Вернуться на дорогу? Но она идет под таким углом, что палатку не поставишь, а подниматься дальше было не оптимально, потому что вверх и потому что рюкзак тяжелый. Я метался по берегу, как одинокая килька в банке. Сдавшись, пошел в ручей, хоть вода будет у меня без примеси тухлой горбуши. Да, она так и продолжала валяться по берегам и вяло барахтаться в водяных струях. 

Ручей был завален разным дровяным барахлом и дышал неприятной сыростью. По счастью метрах в ста была небольшая полка, куда я втащился кряхтя, пройдя по пути место пиршенства медведя неаккуратно разбросавшего рваные тела лосося по "кухне". И ходил он, судя по следам, на речку через мою полку. Выбора не было, встал на пути медведя. 

Дико фонило сырым запахом, это вам не открытая местность большой речки. Заливая горе я напился от души. Компот из красной смородины внушал самые лучшие вкусовые ощущения. Кислинка была в самую меру. А еще в этот вечер я торжественно открыл первую, из шести, банку тушенки. Это свершилось, отступать было некуда. 

На том кулисы второго ходового дня закрывались, чтобы наутро выйти на речку и удивиться. 

Большой медведь резвым жеребенком бегал на реке за рыбой. Он то замирал бурым камнем, то вдруг скакал как верховая лошадь задирая круп, по воде. Жалкий зум телефона не мог толком дотянуться до этого зрелища, так что я глядел на медвежьи па в основном глазами. 150 метров расстояния мое зрение еще было способно преодолеть. 

Медведь резвился в другой стороне от моего вектора движения, так что я зевнул, бросил рюкзак, неспешно переобулся в тапки и переплыл в них реку. Дорожка сразу устремилась прочь от реки и у меня создалось хорошее настроение. Я постоянно ждал, что квадрики выскочат к какой-нибудь избушке и на этом приятный путь закончится, а я истово хотел сегодня достичь Еловой, поэтому наличие дороги и повергало меня в цветущее настроение. 

Все рухнуло не успев начаться. По карте дорога еще метров семьсот должна мчаться по этой стороне берега, чтобы потом перейти на правую половину где и обещала мчаться уже до Еловой. Никому в этом мире верить нельзя, вот и дорога упала к реке опровергнув утверждение, что карты не врут. Дважды перейдя реку я оказался снова на том же берегу с которого начал и выглядел он не дружественно. Речка уходила с левым поворотом и передо мной лежала пойменная и потому чудовищно неприятная поверхность. Все топорщилось плотными порядками тальника за которым виднелись жирные и уверенные в себе стены высокотравья во главе с мощной крапивой. Здесь ее вообще было раздолье, и если в других местах Сахалина крапива играет лишь вспомогательную роль по уничтожению тебя как личности, то здесь она отвоевала ведущую и от окончательного падения меня пока спасала дорожка. 

Место было всеохватным. Я осторожно шел по берегу до тех пор, пока не уперся в небольшой подворот реки. Перейти здесь было невозможно, слишком глубоко и течение сильное. Обойти справа по берегу было можно, если бы не рюкзак. Мощнейший строй ивняка исключал протискивание, прося за это слишком высокую цену. Вернуться назад и пройти другим берегом? На той стороне тоже тянулись стены тальника с подобной же защитой. Я выбрал вернуться, только без перехода реки. Решено было срезать эту излучину, за которой дорога обещает вновь выйти на высоту и лететь уже до самого Елового. Расстояния это стоило в 500+ метров, так что чего медлить? 

Обойдя тальниковую крепость, я внедрился в пойменную растительность. Первые шаги предали мне уверенности в победе; под пологом больших ив трава была решительно проходима. Дальше система нарушилась...травяная братва встала мощным тыном и мне пришлось аккуратно ругаться и упорно, медленно идти. Оглядываясь назад можно признать, что трудности не были настолько уж увесистыми, чтобы рыдать на страницах этой книги. Злую шутку сыграл контраст между дорожной проходимостью и дико-травянистой. Мне вдруг показалось, что я попал в жуткий ад, так что я поспешил куда-то вглубь, в робкой надежде на улучшение ситуации. И действительно, небо сжалилось надо мной и я выбрался на террасу поросшую легким лесом и оборудованной прекрасными большими полянами, хоть и с наличием шиповника, который я старательно обходил. По неуловимым приметам чувствовалось, что здесь жили когда-то люди. Скорее японские люди, чем советские. Заросли бузины торчали тут и там. Японцы всегда высаживали их рядом со своими жилищами. Они служили природными отпугивателями насекомых. 

Забирая вправо, надеялся встретить остатки дороги, хоть и без квадрацикличного слоя, ведь по карте она где-то здесь спускается с возвышенностей к речке для пересечения. Мистическим образом ее не было и я решил уже спускаться к террасе, чтобы выходить на речку. Перед этим встретил два обрубка от пластиковых полуторалитровых бутылок. Как будто кто-то ставил березовый сок, для чего и создал себе так злодейски тару. По весне, когда нет травы, поймы представляют собой замечательно проходимые поля и кто-то позволил себе отойти от пути, чтобы поставить сок. 

Терраса скинула меня вниз, в странное лесное болото. Со стороны поглядеть - обычный темнохвой, а зайдешь в него, так оказывается это болото. Чавкая ботинками я ловко миновал опасные места и выбрался все же в пойму. Она был слишком широкой в моем понимании и я шел опасливо раздвигая крапиву. Как ни осторожничай с ней, все равно она вонзит в тебя свои жала. Пойма изобиловала повергнутыми деревьями, которые так искусно заманивали в свои ловушки, что оставлялось удивляться этому интеллекту. Такие поймы представляют собой гнилое, пронзительно влажное место с отвратительным высокотравьем заваленным деревьями, невидимыми гнилушками под слоем прошлогодней травы и листьев, скрытых болотистых окон, а летом в придачу и особым, боевым отрядом насекомых всех видов войск. Надеюсь я наглядно описал это природное сообщество, чтобы отбить вам охоту там появляться. Меня же судьба уже закинула туда и я рвался оттуда. 

Усилия завершились наградой. Кое-как выдрав тело из небольшой преграды в виде ивняка, я выпал на каменистый берег Макаровки и сразу пристально обратил свое высокочтимое внимание на тот берег. Какой-то ручей самодовольно вливался в речку, а в его устье торчало бревно аккуратным спилом. Возникло подозрение, что через ручей кто-то проложил путь.

Картина быстро нарисовалась в мозгу. Участок, который помытарил меня в полной мере, проезжался квадриками по реке, аккурат до этой точки и отсюда дорога делает рывок опять на верха. Меня это устраивало, 500 метров дикого бездорожья уговорят на что угодно.

Перейти на тот берег труда потребовало немного, так же как взобраться по дороге на верх, откуда она опять поскакала вперед. После пьяных блужданий по жесткому травостою с возможностью искупаться в болоте, мне показалось, что я не иду, и даже не бегу, а низко-низко лечу. Может и стоило помучать себе кровь, чтобы почувствовать наслаждение Дорогой? Не сойдясь во мнениях я поругался сам с собой продолжая при этом путь. 

Еловая была уже в сфере уверенной досягаемости, когда два раза на дороге мне попались попытке розжига костра. Кто-то пытался и не мог, или почему-то не хотел. Может кого-то заставал дождь бродяжка? Он, или они, начинали его жечь, а дождь подразнив убегал прочь. Трудно сказать...

Дорога была совсем прямая, один раз только огибнула речку со странным для советского периода названием Валюта, а дальше летела по тонкой струне прямиком к бывшей деревне. 

Дорога становилась все шире в своей былой мощи и было заметно, что мы подходили к столице местного региона. Я представлял, как люди здесь жили, гуляли, ходили на окраину целоваться, спешили в кино в дом Культуры, как дети неохотно шли утром в школу, дымились печки и в домах пахло свежим хлебом. Сегодня здесь лес и большая цистерна. Она стояла одиноко и прочно. Наверное это была станция ГСМ, куда подъезжала местная техника. Заправлялась и фырча расползалась по своим рабочим делам. 

Дорога расходилась, как разведенные супруги, в разные стороны. Обе были сильные и прибитые колесами квадриков. Правая уходила куда-то в сторону реки, прямая шла к центру деревни. Полагая, что прямо еще успею, завернул в право и какое-то время шел. Не сказать, что шел до заката, но минут пятнадцать по честному. Вокруг все было в молодом лесистом сообществе, и можно угадать, что когда-то это была обочина дороги, у которой стояли дома, дома, дома. А теперь НИЧЕГО. 

Дорога обстоятельно пошла параллельно реке и я не стал уже идти дальше. Подозревая что она идет с востока, через хребтик выходя к морю намного северней Макарова. Так ближе до Еловой и местных таежных просторов. Придя к этим мыслям, развернулся и пошел туда, где дорога прямо. 

Проходя по деревне, все норовил найти хоть что-то от нее... и ничего кроме этой круглобокой цистерны не увидел. Дорожка перескочила большой ручей за которым мгновенно образовалась большая поляна на которой стоял настоящий дом. Не огромная хоромина, но и не зимовье.

Вокруг жилья было оживленно от мусора. Банки стеклянные, железные, пластиковые. Железная печка лежала на земле, в середине которой имелась съемная конфорка, а по бокам торчали дырами бока. Стол из бывшего холодильника, под которым скопились початые банки разных соленостей. На поверхности стояла посуда пустая и с сахаром. Скамейка с мягкой сидушкой. Все это в трех метрах от входа в дом. На крыше дома висело указание, что это было. За стертыми красками можно было с трудом прочитать о том, что данное изделие представляет собой "макаровское лесничество", а название дому - Кордон. Данное объявление было обыденно пробито пулями различного калибра, где выделялся из всех 12-й. Это уже времен РФ, потому что в пулевом хаосе еще читалась невзрачная надпись "Российская Федерация". Сегодня это место пристанища браконьеров и вообще бродячего люда. Бродят теперь все больше на квадроциклах, а то бы и такого рода жизнь здесь давно затихла. 

Сени дома были весьма подгнившими. Прямо у входа валялись грызенные мышами пачки куксы и других продуктов. По стенам висели кастрюли. Внутри, в первой комнате посреди стояла портативная газовая печь, рядом с ней валялся баллончик из под газа. В углу стояли ящики с банками огурцов и других овощных наполнителей. По стенам висели мешки с одеждой, на полке ящика стоял большой пакет с кофе. Ведро с топором так же валялись под стеной. У окна громоздилась небольшая пачка дров, что было весьма логично, потому что одна из стен комнаты представляла собой часть печки. Своим пузом печь уходила в другую комнату, а здесь лишь одна стенка ее, зато с топкой. Именно здесь закладывались дрова, оставляя вторую комнату, побольше, чистой от последствий дров. 

Вторая комната была жилой. У дальней стены сплошная, большая полать, слева стол и шкафчики, справа, у второго окна также стол, вокруг которого были разбросаны игральные карты. И непосредственно сама печь. Под потолком были набиты гвозди, как это обычно бывает в таких местах. Мыши способы перегрызть все ваши вещи, стоит вам только отвернуться, так что и мои припасы вскоре украсили этот дивный потолок. 

Как можно понять из ряда намеков, в этот день я уже никуда не пошел. Костер запалил в печке на улице, используя местные дрова и чайник. Была попытка использовать газовую печь, но она не фиксировала закрытие газа, и он норовил вспыхнуть не только в конфорке. От пожарного греха я перестал надеяться на нее. 

В целом все сошло замечательно, подумалось только, что хорошо в таких небоскребах проводить дождевки, а погоды как назло стоят дивные. С этими мыслями я уснул, чтобы проснуться от странного постукивания. Шел дождь, средний и устойчивый. Случилось это не позже часу ночи, с чем я себя и поздравил, выходило по всему что дождевать придется. Настроясь на весь день в избе, перевернулся посапывать дальше. 

Утро пришло таким солнечным, что только капли с крыши не давали соврать, что ночью таки был дождь. А я было настроился... В ожидании пока подсохнет трава, питал солнцем батареи и раздумывал над воровством. На обед решился на него и вскрыл местную банку сайры. Смешал ее с картошкой, отобедал и после часа выдвинулся. 

Настрой был на окончательность дороги. Цели квадрики достигли в виде дома, так зачем им ездить дальше? Может только на реку еще с километр два. 

Выступив в путь, я практически дрожал от нетерпения - "Что же там за горизонтом?" Все было такое неведанное. Дорога пока держала марку и вела в требуемом направлении. В слабых метаниях куда же податься, выбрал было направление на речку Флору. В этом месте Макаровка делала обход района, отчего и образовался плацдарм для деревни Еловая. Макаровка текла резко с севера, потом спотыкалась и уже неслась строго на восток, через несколько километров опомнившись, вновь вонзалась в южное направление, с легчайшим склонением к востоку. И в том месте, где она еще текла с севера, она имела речку близнеца - Флору, которая текла также с севера, но немного восточней. Она была гораздо меньше, зато чем то удобней Макаровки, потому что по ней значилась древняя дорога, которая через верха Флоры, через перевальчик, пробивалась на Макаровку. Это какие же трудности на ней, что дорогу проложили через параллель, которую еще нужно и через перевал провести? По карте можно было прочитать о грозном 10-ти метровом водопаде, видеть мощные изгибы Макаровки, страшные изогипсы вплотную друг другу и знаки обрывов. Я очень испугался и захотел избежать подобных трудностей, поэтому и выбрал путь по Флоре. Это было трусливо и малодушно, но я надеялся что об этом никто не узнает. 

Путь шел по широкой улице Еловой и вокруг можно было рассмотреть дома и оживленную жизнь... можно было бы, если бы ускользнуть на 45 лет назад.

Через полкилометра передо мной встала задача. Дорога равномерно распочковалась на две. Одна на северо-восток, другая на запад, вот такой себе "шпагат" получился. Прикидывая, что Флора еще где-то впереди и сверху, решил подумать, что западная будет более уместна. 

Меня смущали гусеницы. Они разлаписто занимали всю доступную ширину дороги, и готов поклясться, что пришли они не с Макаровского направления! Видимо неведомый трактор явился как раз из той, что недавно устремилась на северо-восток. Это каким-то образом меня еще больше убедило, что дорога развязано пошла на Флору. 

На двухкилометровке данной трассы не было обозначено, а вот на километровке была, только я это потом разглядел, после похода, а так бы все сложилось в другую сторону, и хорошо что не сложилось, но об этом по ходу повествования. 

А пока я недоумевал, куда идет сей путь? Уж больно он забирал на запад, а потом стал склоняться к северной стороне. До меня, конечно, стало просачиваться, что дорога идет вдоль ручья, который течет через деревню, и у которого стоит бывший кордон, поэтому по синей нитке можно предположить куда он подворачивает и скорей всего он выходит на слияния речки Орел и Макаровка, как раз в том месте, где последняя перестает бежать с севера и уходит на восток. Делая такие предположения я и забыл, что мне нужно на Флору. Все больше я загорался мыслью идти по Макаровке. 

Дорога огибала возвышенность отделявшую от реки и медленно заходила на пикирование в Макаровку. Путь был просто великолепен, редкие попилы упавших деревьев говорили, что дорогу не забывают, да и следы от гусянки тоже подчеркивали всю нужность пути сообщения. И вот вопрос: с чем? Чувствуя себя первооткрывателем и раскрывателем загадок, уверенной поступью начал спуск в долину. Слева проплывала горушка с однобокоострой вершиной, которая постепенно разворачивалась ко мне своей пологой половиной. Леса были покрыты молодой тайгой, успевшей вырасти после массовых порубок.